Эта история началась в 1937 году. Григория Дмитриевича Чепелева (деда нашего героя) раскулачили и, выгнав из родной Белоярки (ныне Курганская область), сослали в Чермоз (Пермская область). Событие, по тем временам заурядное, предопределило судьбу на несколько поколений вперед. Дочке ссыльного крестьянина, врага народа, путь в престижные вузы был закрыт, и она поступила в Пермский педагогический.

В выпускной год (он же военный сорок второй) молодая девушка позволила себе неосторожное высказывание. На посиделках с подружками она заметила: «Наступление немцев так не афишировали, как небольшие наши победы сейчас. Слишком много об этом говорят. Не рановато ли?». Этих слов оказалось достаточно, чтобы
отправить юную вольнодумку на десять лет в Сибирь. Почти оконченное образование медсестры, шедшее в дополнение к основной специальности для студенток пединститутов, определило ее место в лагере – при тюремном лазарете. Там девушка познакомилась с мужчиной, который стал отцом ее ребенка.

– Вы думаете, я такой смуглый, потому что загораю много? Нет, просто у меня папа грузин, – смеется Андрей Михайлович. Врач Михаил Кучишвили тоже был заключенным. Ему не довелось ни воспитывать сына, ни дать ему фамилию. Рожденный в тюрьме от родителей, чей брак не был зарегистрирован, Андрей автоматически получил прочерк в графе «отец». Михаил Кучишвили умер в лагере, так и не дождавшись освобождения. А его сын через две недели после появления на свет был отлучен от матери согласно секретной инструкции НКВД СССР, которая признала пребывание детей в лагерях фактором, понижающим дисциплину и производительность труда заключенных. Из 286 детей, родившихся в тот год в Соликамской колонии, выжили двадцать девять. Двадцать девять самых жизнеспособных, прошедших жесточайший естественный отбор, младенцев.

Я смотрю на Андрея Михайловича. Смуглый, крепкий, харизматичный, несмотря на свои 70, он даст фору любому завсегдатаю современных барбершопов. Гладкий, тщательно выбритый череп, скулы, лишенные растительности, здоровая агрессия и напор. О да, этот человек бородат душой.

– Меня всю жизнь не отпускал вопрос, почему мама оказалась в тюрьме. В 1986 году, уже став депутатом Верховного Совета, я воспользовался положением и поехал в Пермский край. Нашел ее дело, выяснил, что при том злополучном разговоре присутствовали трое. Две из них потом сели, а третья, написавшая донос,
получила за него деньги и счастливо жила на свободе. Я нашел ее. Когда я зашел к ней в дом, она встретила меня, как положено встречать депутата, стала жаловаться, что плохо живет. Я говорю: «Не за этим приехал. Мне просто интересно посмотреть, кто сломал моей матери жизнь». Показал документы, спросил, ее ли это подпись. Созналась. «Деньги получала?» – «Получала. Только не расправляйтесь!» – «Да живите вы, если у вас совести нет!». На том и уехал.

В конце сорок девятого Григорию Дмитриевичу Чепелеву удалось забрать годовалого внука и увезти в деревню. Мать вышла на свободу в пятьдесят втором. Будучи учителем истории по образованию, все последующие годы Александра Григорьевна осмысляла произошедшее со страной, ту трагедию, непосредственным участником и жертвой которой стала она сама. Возможно, толчок к этому ей дал Солженицын, занятый написанием «Архипелага ГуЛАГа» и разыскивавший тех, кто там сидел и мог рассказать об этом. В числе прочих письмо с просьбой изложить свою историю получила и она. Александра Григорьевна смогла вспомнить и описать очень многое, и уже в следующем послании Александр Исаевич сообщил,
что ее данные вошли в книгу. В благодарность писатель предложил Александре Григорьевне помощь. Та отказалась, сославшись на то, что у нее сын – передовик производства и ей на все хватает. Ну, может быть,
кроме подписки, уж больно дорого выходят газеты и журналы в последнее время. Завязалась переписка. Двадцать лет они общались на расстоянии. И все двадцать лет дважды в год (в первых числах января и июля) Солженицын присылал ей по три с половиной тысячи рублей. Переводы продолжали приходить и после смерти писателя, фонд его имени исполнял данное основателем слово. А в октябре прошлого года Александры Григорьевны не стало, и супруги Чепелевы написали Наталье Солженицыной, что деньги слать больше не нужно.

Чепелевы – род старинный. В церковных книгах села Белоярское щучанского района Курганской области эта фамилия упоминается с середины 18-го века. В архивах и воспоминаниях остались записи о том или ином Чепелеве, бывшем инициатором или участником каких-то событий. Не знаю, то ли сама фамилия предопределила инициативность в характере, то ли эта черта передается на генном уровне от отца к сыну, но
факт остается фактом: Чепелевы, родом из Белоярки, люди заметные. И у нашего героя шансов вырасти другим было немного.

Итак, о том, на какой почве вырастают орденоносцы, мы расскажем вам во второй истории. Начало ей положил дед. Пережив ссылку, он не отчаялся, вернулся назад, выкупил свой дом и продолжил «поднимать целину», воспитывая внуков своим примером.

– Вот я вам сейчас расскажу такой случай, – Чепелев готов говорить про свое детство часами. – И вы сразу все поймете про моего деда. Мне тогда было лет семь от силы, но эту встречу я навсегда запомнил, столь поразительным для меня было его поведение. Ехали мы на поле, навстречу нам – женщина, та самая, что его раскулачила. И вот у ее телеги отваливается колесо. Тпруу! Дед останавливает кобылу. «Сынок, возьми
колесо, а я приподниму». Силы он был богатырской! Починили мы эту телегу. А тетка та глаза прячет, говорит: «Григорий, мы думали, это наше все, прости ради бога!» – «Бог простит!»…

10 лет! 10 лет ссылки из родного дома. За что? За то, что работал как каторжный? Зерно, скот, продовольствие – все отдавал колхозу, но им всегда было мало. Сами голытьба, лентяи, лодыри, они забирали самых работящих. План по раскулаченным делали. И вот сейчас он сказал ей «бог простит!»

Несмотря ни на что, Григорий Дмитриевич прожил счастливую жизнь. Кроме дочери, Александры, было у него два сына. Оба состоялись в этой жизни, нашли себя. Оба стали Героями Социалистического Труда. Младший – Михаил – реализовал себя в Челябинске, проектировал знаковые для города здания, работал с Курчатовым.
Старшего – Ивана – помнят на родине как «курганского Маресьева»: в разгар уборочной он попал под комбайн и ему отрезало обе ноги. Собирал кости из осколков Гавриил Абрамович Илизаров. Иван не подвел маэстро, доказал действенность инновационной методики, сев за руль сельхозтехники и установив очередные рекорды.

– Даже став инвалидом, дядя Ваня не перестал играть со мной в футбол. Падал – и снова вставал. Я восхищался его силой воли. И как-то сказал в запале: «Я все равно тебя догоню!» Так у нас началось семейное соревнование.

Если хочешь обогнать героя труда, начинать нужно пораньше. В семь лет Андрей стал работать в колхозе, в 12 – уже помогал на комбайне. Окончил школу, переехал в Курган, хотел стать комсомольцем, но не взяли – сын врага народа все-таки. С институтом тоже не сложилось – не оказалось мест в общежитии.

Так Чепелев подал документы на перехватчика в Оренбургское летное училище и успешно прошел. Но «жизнь – то, что происходит с тобой, пока ты оживлённо строишь другие планы». Внезапная ангина сбила с ног всего на несколько дней, но в комиссии успели принять решение, изменившее всю жизнь, – перехватчиком ему не бывать, только штурманом.

– В 17 лет ума не было, – смеется он, вспоминая, – взял и написал на анкете: «Рожденный ползать летать не может». Бросил все и ушел в армию.

С фотографии тех лет смотрит молодой парень с открытым взглядом и упрямым подбородком – легко представить, как он в сердцах хлопает дверью летного училища и решает, что все равно будет служить, но на своих условиях.

Вступив в артиллерийские войска, Чепелев быстро становится первым в спортивных состязаниях и попадает в спортивную роту. Там перспективный новобранец обращает на себя внимание ГРУ необычной внешностью. Смуглый, коренастый, с неславянским лицом, он идеально подходит для выполнения задач на Дальнем
Востоке.

На дворе самое начало весны 1969 года. Между СССР и Китаем вооружённые столкновения, самые крупные в современной истории этих двух стран. Война. В район острова Даманский, в эпицентр конфликта, прибывает рядовой Андрей Чепелев для работы в тылу врага.

Долгое время официальные СМИ старались не распространяться о резне на российско-китайской границе. И хотя сегодня вся информация лежит в открытом доступе в интернете, Андрей Михайлович до сих пор очень сдержанно говорит о своей службе.

– Да, был там. Да, работал в китайском тылу. Да, вооруженные до зубов, они нарушили нашу границу. Да, несмотря на это, наше командование запрещало стрелять.

Хорошо подготовленный для рукопашного боя, к концу срочной службы Андрей стал победителем соревнований на Сахалине и Дальнем Востоке среди сотрудников подразделений ГРУ.

Семейное соревнование по превращению в героя Андрей продолжил уже через 12 дней после возвращения из армии. Устроившись на Челябинский тракторный, он постиг азы профессии, стал многостаночником и постепенно разогнался так, что зарплата выходила порой выше, чем у директора завода. 1200, 1500, 1800 рублей. Фантастические по тем временам деньги. При том, что за первый станок платили полностью, за второй – половину, а за третий – всего четверть. Не в меру ретивого работника решили даже ограничить
по времени: сделал, что успел, до 20-го числа, и хватит, отдыхай остаток месяца.

Рабочий план девятой и десятой пятилеток Андрей выполнил за шесть лет. О нем заговорили в стране. Статья под заголовком «Кто победит Чепелева?» вышла в газете «Правда» . 29 лучших станочников страны вызвались с ним соревноваться. В результате ближайший из соперников уложился в три года, а Андрей – за два года и один месяц. Но почетное звание все запаздывало.

– Раньше как «Героя» давали? Инициативу выдвинут – три месяца, и ты уже получаешь звание. Ко мне оно пришло только через три пятилетки. Пятнадцать лет я был первым в СССР! Директор говорил, что до этого подавал заявление шесть раз – и шесть раз вычеркивали. Позже, во время одной из поездок за границу, курировавший нас «представитель органов» сказал мне: «Как же так? Ты родился в тюрьме. Я в страшном сне не мог увидеть, что буду сопровождать врага народа. Представляю, сколько усилий тебе пришлось приложить…»

Я спрашиваю собеседника: «Что предопределило ваш успех? В чем высший пилотаж токаря?». «Во-первых, необходимо знать сопромат, как свои пять пальцев – оборудование и уметь читать чертежи. Во-вторых, внедрять что-то новое, чтобы побеждать. Мое новшество: два резца, которые я ввел одновременно и переделал американский станок так, что был приглашен Фордом на один из его заводов».

После победы на всероссийском соревновании станочников в Москве Америка не испугала Чепелева. Там, обойдя пару десятков токарей, приехавших представлять свои предприятия из разных штатов, он вышел в финал и уже в финале «вчистую уделал» своего коллегу с превосходством почти в два раза. Впечатленный промышленник попытался даже заполучить ценный кадр: «Вот тебе, парень, доллары, будут и американское гражданство, и дом, и машина – оставайся!» То ли незавершенный соревновательный гештальт не позволил ему остаться на чужих берегах, то ли какие-то другие соображения, но Андрей Чепелев не принял щедрого предложения.

А потом снова были конкурсы и снова первые места, в разных странах и разных условиях. В какой-то момент игнорировать достижения амбициозного токаря стало невозможно, и наконец пришло время государственных наград. Так Андрей Михайлович стал полным кавалером ордена Трудовой Славы (третьей, второй и первой степени) и победил в маленьком семейном марафоне.

Но и это еще не все. Чтобы стало понятней, что за характер у нашего героя, я расскажу вам одну историю.

Случилась она в Америке, как раз после соревнований. Андрей Чепелев оказался в лифте с двумя крепкими чернокожими парнями. Внешний вид ребят не обещал светской беседы. Пока Андрей пытался объяснить, что он представитель не какой-нибудь невнятной страны, а целого Советского Союза, здоровый черный кулак стремительно вылетел в направлении к его носу. Сработали рефлексы и армейская подготовка.

– Нет, ну сказали бы нормально: «Парень, дай денег». Я бы отдал им эти 11 долларов, которые были в кармане. Но ведь надо было поступить так некрасиво! Спустились вниз, я нашел телефон, звоню сопровождающему: «Тут человеку одному нехорошо, плюется кровью в лифте».

– А дальше?

– А дальше пришли трое полицейских, надели наручники на меня и подбитого друга. Проверили карманы. У меня – ничего, у нападавших пистолет и нож. Заполнили документы, извинились, отпустили. В Америке ко мне претензий больше не было, наоборот, президент приглашал даже в Белый дом, поздравлял с победой на соревнованиях. А когда вернулся в Москву, вот тут-то и понял все про эту жизнь, 11 раз переписывал объяснительную, рассказывая товарищам с Лубянки, как докатился до такого безобразия, думал, что родного дома уже не увижу.

Еще в Вашингтоне представитель КГБ предупредил не в меру ретивого командировочного: «Приземлимся на родине – сразу на площадь Дзержинского. БАМ тебе светит, дружок». Домой его, тем не менее, отпустили. Правда, в следующий раз за границу он попал далеко не сразу. Что, впрочем, не помешало ему снова
вляпаться в историю.

В следующий раз он подрался в Японии. Страна восходящего солнца принимала правительственную делегацию СССР, в составе которой оказался депутат Верховного Совета, лауреат премии имени Ленинского комсомола, полный кавалер ордена Трудовой Славы, обладатель многих других наград, гордость советского машиностроения… да, вы правильно подумали: Андрей Михайлович Чепелев. Задача была ответственной: подписать договор о двухсотмильной зоне, она же шельфовая, с особым юридическим статусом и правом, о котором стороны и договаривались.

Когда миссия была успешно выполнена, нашу делегацию повели с экскурсией на заводы Sony. В числе прочего
гордились тем, что сотрудники предприятий после работы занимаются каратэ. В зале для единоборств Чепелеву не понравились картонные фигуры, изображающие русского солдата с винтовкой Мосина. Дескать, русские сильны оружием, но владеющему каратэ это нипочем, в доказательство чего ловкий японец подпрыгивал, бил ногой, и «солдат», не устояв перед силой и проворством, падал ниц. Каратэ рулит. «Значит,
русские так слабы? – вкрадчиво через переводчика спросил экс-чемпион Сахалина и Дальнего Востока по рукопашному бою. – Что ж вы тогда бегали от нас? Может быть, найдется кто-нибудь, кто выйдет на татами не против картонных фигур, а против настоящего русского солдата?»

То ли в качестве приза за победу, то ли во искупление некорректной ситуации Чепелеву преподнесли дары, но от импортного магнитофона он отказался, попросил вместо этого убрать злосчастные картонки.

85-й год. Михаил Горбачёв сообщает о планах «ускорения социально-экономического развития страны». Мало кто в состоянии предположить, что государственная машина взяла курс под уклон. Предприятия работают. Планы на пятилетку верстаются. Собирается предпоследний, 11-й, созыв депутатов Верховного Совета РСФСР. Среди прочих – Чепелев Андрей Михайлович. Избранный от округа ЧТЗ из четырех кандидатов (среди которых заместитель генерального директора), он уверенно победил с результатом в 84% голосов.

Главное поручение от избирателей – дорога к садам. Сегодня челябинцы ездят по ней в аэропорт.

Каждый понедельник я въезжаю по этому мосту в Челябинск и по нему же через несколько дней возвращаюсь в Курган. И вот недавно узнала, что 30 лет назад его не было. Озеро было. Водовод на северо-восток был. А автобусов или какого-то другого транспорта, который доставлял бы садоводов к своим четырем соткам, не существовало.

Два года Чепелев набирался сил. Два года он тормошил Ведерникова, первого секретаря обкома КПСС (по-нынешнему губернатора области), решить этот вопрос. Геннадий Георгиевич, кстати, сам был депутатом Верховного Совета предыдущего, 10-го, созыва и знал, что это такое, вертикаль власти. В 87-м, уняв дрожь в коленях, Чепелев пошел к Андропову. «Надо делать! Меня избиратели просили!»

Страшно подумать, что этого визита могло не быть. Не построенный до развала страны, мост мог бы остаться проектом, не реализованным вплоть до новейших времен и дорожной революции.

– Этот мост – то, за что со мной здороваются по сей день, за что мне говорят спасибо. Я не люблю нравоучений, но если бы нынешние депутаты вместо того, чтобы принимать дурацкие законы, построили
каждый по своему «мосту», наша жизнь существенно бы изменилась. А ведь мы тогда ничего не получали от государства. Не было сумасшедших зарплат, никто не освобождал нас от основной работы. Но было стремление изменить жизнь к лучшему. И вера, что все получится. Жаль, что тогда, в 93-м, наши мечты расстреляли. И хорошо, что меня там не было. ///