- Принято считать, что рынок птицей насыщен более чем. По вашему мнению, это перспективное направление? Как развиваетесь?
- Солидарен с общим мнением экспертов. По разным данным, рынок в течение года колеблется от минус одного до плюс одного процента. Где-то происходит снижение объемов производства, где-то прирост, но в целом интенсивный рост прекратился. Был период, когда птица замещала свинину за счет меньшей цены, но теперь и эта тенденция затормозила. Хотя в целом производство мяса в России увеличивается, но такого бурного роста в птицеводстве уже не будет – ни в бройлерном, ни в яичном. Драйверами ближайшего
развития у нас станут экспорт и глубокая переработка. Если бы сегодня нам предложили построить еще одну птицефабрику, мы бы не взялись – ее будет очень сложно ввести в рынок. Вероятно, стоит ждать укрупнения холдингов, модернизации действующих производств для повышения эффективности. Мы построили бройлерное предприятие, производящее 55 тысяч тонн живой массы бройлеров. Полностью завершили реконструкцию яичного, откуда сегодня выходит более 500 миллионов яиц в год (примерно 44 миллиона
штук в месяц). До начала реконструкции, в 2007 году, фабрика выпускала всего 17 миллионов яиц. То есть мы в три раза увеличили выход продукции на том же предприятии за счет модернизации оборудования. Но ключевым драйвером все же считаем глубокую переработку мяса.
- Какой процент продукции у вас попадает на прилавки в переработанном виде? И какой в сыром?
- 25% переработанного и 75% сырого.
- Почему так сложилось? Ведь у переработанного выше маржинальность.
- Его еще надо продать. С мясом просто: предлагаешь конкурентную цену – и оно расходится. С глубокой переработкой не так. Нам как производителям курятины приходится постоянно конкурировать с мясным производством из свинины и говядины, потихоньку завоевывать долю рынка куриных продуктов. В Челябинской области он сформирован во многом благодаря нам и нашему ближайшему конкуренту – местные
жители потребляют много продуктов переработки мяса птицы. В соседней Свердловской области, Башкирии или Оренбурге такого нет. Даже когда приезжаем в Москву, видим в магазинах: доля полки глубокой переработки птицы – ноль целых фиг десятых процента. А у нас эти продукты широко представлены, потому что есть бренды, качество, лояльность к местным торговым маркам. Мы каждый год прибавляем по 10-15% объема производства мяса глубокой переработки. Будем и дальше поддерживать такую динамику. Именно для развития этого направления три года назад мы начали формировать франшизные магазины. Сейчас все они принадлежат нашим партнерам.
- Это не рискованно? Они ведь могут навредить вашей репутации.
- У нас большой чек-лист по выбору партнера. Мы работаем только с профессиональными участниками рынка и обязательно оцениваем их компетенции. Есть еще отдельный чек-лист по выбору торговой точки. На предполагаемое место выезжает наш специалист, оценивает трафик, как разместить рекламу, где ближайшие дома и остановки... У меня во франшизном отделе работают порядка 25 человек, помогающих двум сотням наших партнеров. Есть отдел сопровождения, чья зона ответственности – заявки и выкладки от магазинов. Отдел контроля, который ежедневно проезжает по магазинам и оценивает их по 100-балльной системе: чистой входной группе, полноте ассортимента на полке, приветливости продавца, наличию бейджика, отсутствию запаха и так далее. Мы каждый день остаемся на связи, контролируем франшизу, потому что это наше лицо.
- Эта тактика оправдывает себя?
- Да, сегодня мы сформировали в сети небольшую долю своих продаж – она только приближается к 20%. Но этот канал позволяет нам быть ближе к потребителю, быстро тестировать новинки. Мы завозим в свои магазины эксклюзивные позиции, потому что можем проследить за температурными режимами, соблюдением сроков годности.
- Вы расширяетесь географически?
- Конечно, уже установили неплохие позиции в Башкирии. Развиваемся в Перми, Тюмени, Свердловской области. Сам Екатеринбург пока не дается, но мы продолжаем пытаться. Уже открыли несколько магазинов
в Оренбурге. Делаем первые шаги в Кургане и Магнитогорске.
- Сегодня люди обеспокоены экологическим состоянием области. Как вы утилизируете помет?
- Мне приятно, что мы положили много времени, сил и даже денег на решение этой проблемы и полностью справились с ней первыми в регионе. То есть из нашего предприятия сегодня помет не выходит – только готовое органическое удобрение. Для этого у нас есть агрохимикат, который мы сами разработали, получили, лицензировали. Технология, лицензия, свидетельство, что наш помет превратился в органическое удобрение, – все подтверждено Министерством сельского хозяйства Российской Федерации, испытаниями в трех институтах, в том числе в МГУ.
- Значит, если в Челябинске запахло пометом, то точно не от вас)
- В последний раз нас обвиняли в том, что мы гробим озеро в Чебаркульском районе. Пишут, что туда идут все стоки с куриным пометом, загрязняют, и от этого страдают более 100 тысяч человек. Первое – от ближайшего нашего даже не пометохранилища, а поля, где вносится органическое удобрение, до озера 20 километров. Второе – в Чебаркульском районе проживает всего 40 тысяч человек, откуда взялись сто? Я никак на подобные статьи не реагирую, потому что знаю: у меня этот вопрос проработан. Вот сказали бы мне: «У тебя плохие коричневые яйца». Это ваше мнение, пожалуйста. Я же знаю, что у меня отличная продукция: с каротиноидами
порядок, протеин выдержан. Всеми исследованиями подтверждено отсутствие антибиотиков. Мои родные и близкие едят только те яйца, что производит «Чебаркульская птица».
- Каков результат использования органических удобрений? Какую урожайность фиксируете в этом году?
- Если судить по тем 60% уборки, которые мы закончили, в среднем 30 центнеров с гектара по зерновым и зернобобовым культурам. Один из лучших результатов в области. Но мы добились его, не только используя органические удобрения, но и развивая наше новое направление – элитное семеноводство. Три года назад построили селекционно-семеноводческий центр, с тех пор успешно продаем семена с ежегодным двукратным ростом. В прошлом году продали две тысячи тонн, в этом – четыре, на следующий запланировали восемь. Причем уже сегодня у нас есть контакты для поставок в 2020-м. Это очень выгодный бизнес, хоть и сложный, потому что требует много внимания селекционеров. Мы создали отдел первичного семеноводства, ведем научную работу с шестью селекционными институтами России. Привозим сюда образцы, ежегодно
закладываем более 100 делянок, проводим производственные опыты, экологическое испытание. Что далеко ходить? Наш сосед, Шалагинов Валерий Владимирович из Сарафановского совхоза, позвонил неделю назад,
сказал: «Спасибо, 40 центнеров получил. У меня такого урожая в жизни не было». Наши агрономы оказывают технологическую поддержку. Выезжаем, проводим семинары два раза в год. Мы решили вопрос с пометом,
теперь хотим заниматься органическим земледелием, развивать его в области.
- Каким образом?
- Пять челябинских птицеводческих фабрик могут производить около 400 тысяч тонн качественных органических удобрений. Они дают отсроченный результат и работают два года. В то время как минеральные действуют недели три. Но мы пока на первом этапе. Начали производить у себя сухое удобрение на основе куриного помета и изобретенного нами препарата. Получится – пойдем к коллегам.
- Будете обращаться за поддержкой к правительству?
- Я хочу донести свою позицию и до министра сельского хозяйства Алексея Владимировича Кобылина, и до Сергея Юрьевича Сушкова, и, даст бог, до самого губернатора. Потому что нас надо подтолкнуть. Я не
люблю просить субсидии. Когда мы создавали свой бизнес, то понимали все риски и последствия. Это же наше дело. Но органическое земледелие без поддержки государства нам не запустить. В этом направлении
уже развиваются Казань, Белгород, ряд подмосковных регионов. У нас пока нет программы органического земледелия. Но представьте: пять птицефабрик произведут 400 тысяч тонн органических удобрений, тогда
как вся область закупила в этом году 11 тысяч тонн минеральных. Сегодня область недобирает миллион тонн зерна, везем его из Кургана, Омска, других регионов. У нас очень много потребителей: пять птицефабрик, три
крупных свинокомплекса, макаронное, мукомольное производства… Нам надо минимум три миллиона тонн зерна, в то время как мы производим чуть меньше двух. Мы сделали первый шаг – выводим семена, дающие отличную урожайность. Надо развивать производство и хранение. Ввести в оборот залежные земли. Произвести совместную модернизацию парков.
- Как получилось, что именно вы додумались до переработки помета на органические удобрения?
- Это даже не российская проблема, а мировая: что с ним делать? Мы постоянно изучали вопрос утилизации. И нам повезло – нашли одну старинную технологию, решили опробовать. Получилось, доработали. Построили на каждом подразделении цеха для переработки. Закупили технику, чтобы вывозить результат с территории. Есть еще классическая технология – компостирование на пометохранилищах, но ей мало кто пользуется из-за экологической нагрузки. Мы первыми в России нашли способ справляться с этой проблемой. Получается, птицефабрика – это не только первичный продукт, но и переработка мяса, яйца, помета, его эффективное использование для производства зерна. В долгосрочной перспективе успешными останутся только те, кто сможет создать вокруг своего яичного или мясного бизнеса многопрофильные направления, которые будут балансировать бизнес в зависимости от сезона по выручке. ///
