- Чем привлекла вас эта профессия? Тем, что развивается быстрее других?
- Стоматология всегда была и остается передовой отраслью медицины. В этой сфере регулярно возникают новые крутые технологии, которые можно сразу взять, применить в работе и тут же увидеть результат. Многие с детства боятся лечить зубы, но когда ты с пациентом этот страх преодолеешь, он начинает тебе доверять, лечение становится еще эффективнее. Человек проникается, начинает рекомендовать знакомым – это приятно.
- А есть такие, кто не боится лечить зубы?
- Встречаются, но в основном советская стоматология оставила глубокий след в душах наших пациентов. Тогда была сильна профилактика – в садике, школе, училищах, институтах, армии. Тебя принуждали лечить зубы. Забирали с занятий, сверлили, удаляли. И она приносила плоды, но психика граждан была травмирована технологиями, которые имелись в распоряжении наших коллег 30, 40, 50 лет назад. Сейчас мы имеем дело с последствиями. Вот следующее поколение стоматологов боится меньше, но зубы у них в разы хуже, потому что питание поменялось: ириски, газировки, постоянные перекусы. Очень много запущенных случаев.
- Как вы пришли к тому, чтобы открыть свое дело?
- Я всегда хотел работать в своей клинике. А в 2018 году жизнь так сложилась, что появились люди, которые помогли мне её открыть. Спасибо им огромное за помощь и доверие. Долго думали над названием: «Дентов» и «Смайлов» на вывесках уже перебор. Хотелось чего-то легкого, запоминающегося, универсального. Дали задание агентству «Мысли вслух», они набросали несколько десятков вариантов. Сижу, воодушевленный этим списком, перебираю и вдруг вижу «сахар». Просто, понятно. И вроде бы мы как стоматологи должны быть врагами сладкого, но у нас сахар, которого не надо бояться. Так появилось Sahar.Detal. Уже есть сайт с этим названием и торговая марка. И девиз придумали: «Сахар – это вкус счастья, великолепный результат».
– Торговую марку зарегистрировали, значит, будете тиражировать?
- В Челябинске пока не планирую. Есть идея выйти на федеральный уровень и открыться в больших городах. В будущем, возможно, выделим косметологию. Сейчас она работает у нас как одно из направлений, но я думаю, они уже доросли до «отселения» в отдельную клинику. Скорее всего, сделаем объединение, группу компаний.
- А чем обусловлено было соединение этих двух направлений?
- Это опыт Европы: там косметологи часто работают рука об руку со стоматологами. Называется такая комбинация «клиника эстетики лица». Я уже давно сотрудничаю с косметологами и пластическими хирургами. Бывает, пациенту делают подтяжку лица, а у него зубов не хватает. Потом он решает себе челюсть сделать – хоп, губы не сомкнулись. Грамотные пластические хирурги всегда сначала к стоматологам посылают клиентов. Мы сейчас делаем много тотальных реставраций, реконструкций, работаем с проблемами с суставами, с положением нижней челюсти относительно верхней, с эстетикой и косметикой. В Sahar.Detal есть все, чтобы реабилитировать пациентов, восстановить всю зубочелюстную систему. Например, у мышц есть память формы, мы стимулируем их – и они ставят челюсть в нужное положение. Фиксируем его, делаем моделировку будущих зубов в рамках цифрового прокола. Получается идеальная картина, к которой мы стремимся. Дальше работают косметологи – длительное отсутствие зубов приводит к стойкой асимметрии лица, которую нужно корректировать.
- Какие специалисты у вас работают?
- Есть врач Светлана Анатольевна Куряева – врач дерматовенеролог, специалист семейной медицины, геронтолог – возглавляет направление антивозрастной медицины. Второй специалист – Елена Яковлевна Подоксик – мой бывший ассистент, фельдшер со средним медицинским образованием, которая выучилась на косметолога-эстетиста.
- Косметолог со средним образованием?
- Да, она делает пилинги, маски, чистки и так далее. Светлана Анатольевна назначает процедуры, Елена Яковлевна – выполняет. Врач не тратит время на задания, не требующие его вмешательства. У нас так построено взаимодействие.
- У вас есть все, что нужно для лечения зубов? Не придется куда-то еще идти, чтобы сделать, например, рентген?
- Нет, не придется. У нас есть терапевтическое отделение (лечение зубов любой сложности, под микроскопами), профилактическое (гигиена, отбеливание), ортопедическое (работа с суставами, восстановление зубов, зубных рядов). В отделении хирургической стоматологии у нас несколько врачей-хирургов, специализирующихся на имплантации, удалении и наращивании костной ткани. В отделении ортодонтологии мой брат работает с детьми и взрослыми: реабилитация, лечение суставов. Уже год как открыли свою зуботехническую цифровую лабораторию – там полный цикл, делаем все, что требуется, основываясь на современных цифровых протоколах. В отделении рентгенологии у нас очень хороший современный томограф Sirona, который может делать разные снимки (перечислить) Собственно, у нас получилась универсальная стоматологическая бизнес-единица, которая позволяет закрыть практически все потребности. Это не кабинет и не поликлиника, а клиника с отделением косметологии и зуботехнической лабораторией. Единственное, чего нам пока не хватает, – детской стоматологии. Мы уже сейчас лечим малышей, но только тех, кто легко идет на контакт. Для открытия полноценного детского отделения обязательно нужен наркоз. Иначе качественно на детском приеме работать нельзя. Если не получается найти подход к ребенку, мы не станем заставлять его лечиться, чтобы не травмировать психику. Просто направим в клинику, где манипуляции проходят под наркозом. Это не вредно. Существуют безопасные, предсказуемые препараты, с помощью которых можно спокойно лечить даже самых маленьких.
- Насколько плотный у нас стоматологический рынок? Вы заняли чье-то место или оно было вакантно?
- У врача с именем всегда есть свои наработанные пациенты. Они идут за ним, в какой бы клинике он ни работал. И я, и другие специалисты, ведущие здесь прием, были востребованы и ранее. Да, поначалу приходилось много вкладывать в рекламу, сейчас уже меньше – работаем в основном по рекомендации. Продвигаем себя через Instagram и 2gis. Всё. Конечно, мы мониторим, что происходит в городе, на рынке, я всегда в теме. Но дикой конкуренции нет, грызня – не наш метод. Многие коллеги и поставщики, приезжающие из других городов, отмечают, что у нас в Челябинске очень дружные стоматологи. Мы понимаем, что зубов хватит на всех. Конкурировать надо качеством.
- Многие обращают внимание на большой разброс цен. Чем он вызван?
- Это общая тенденция нашей российской стоматологии. Мы не берем деньги у страховых компаний – не работаем по ОМС. Учитывая, что сейчас творится из-за коронавирусной инфекции, страховые предприятия сокращают свои программы. Стоимость может из-за этого отличаться. Плюс квалификация доктора, материалы, которые он использует.
- Вы предлагаете клиенту материалы разных ценовых категорий: Корея, Европа... Как обыватель, человек, далекий от стоматологии, может выбрать?
- Мы ему помогаем. О плюсах и минусах любой системы могу рассказать я, координатор, медсестра, даже администратор. Некоторые пациенты проверяют информацию в интернете, убеждаются.
- Если имплантат стоит меньше – значит хуже? Или нет?
- Не всегда есть такая связь. Просто любые современные технологии, когда они только появляются, стоят больше. Взять компанию Apple: они постоянно что-то переделывают, чуть не каждый год новинки. В медицине так же, только темпы другие.
- Есть ли смысл экономить на имплантате?
- В основном все имплантаты, которые предлагают сейчас в клиниках, – хорошие современные системы. Да, среди них есть варианты премиум и те, которые уже довольно давно появились. Какие между ними отличия? Старые линейки имплантатов делали из титана, новые – из сплава титана и диоксида циркония, так называемый Roxolid. За счет этого новые имплантаты стали тоненькими миниатюрными, но при этом остались крепкими, способными выдерживать всю жевательную нагрузку. Но и заплатить за них надо побольше. Еще пример. Классическую поверхность SLA сначала обрабатывают крупнозернистым песком для создания макрошероховатости на поверхности титана. А затем – кислотой для микрошероховатости. В итоге получают поверхность, к которой легко прикрепляются клетки, и имплантат интегрируется быстро и качественно. Сейчас настала эра поверхности SLA-актив, которую в Европе применяют около шести лет. Как ее создали? Множество пациентов с онкологией проходят через лучевую и/или химиотерапию. Исследователи озадачились, как помочь организму в этой ситуации, чтобы пациенты оставались с зубами. Результат – SLA-актив поверхность, которая у таких людей приживается в 99% случаев против 85% у обычных имплантатов. Это прорыв. Да, в это приходится вложить побольше. Но вы тратитесь на здоровье, на качество жизни. Тем более, имплантат устанавливается раз и на всю жизнь, и это, наверное, тот самый случай, когда экономить не стоит.
- Скажите честно, ваши зубы насколько рукотворны?
- Все свои. Был один имплантат, который простоял лет десять, – пришлось удалить из-за одной проблемы. Пока хожу без зуба, не хватает времени, чтобы этим заняться. А вообще я хороший пациент, у врача бываю регулярно, наблюдаюсь у наших специалистов, никуда больше не хожу.
- У вас идеальная геометрия. Виниры?
- Нет, гены.
- Стоматологов сейчас много. Как выбрать своего?
- Как говорят девочкам: «Слушай сердце и свою маму». Для начала можно посмотреть отзывы на врачей в интернете.

- Вот как раз там всегда найдутся недовольные.
- Как правило, если негативных отзывов много, значит, врач не знает, что про него пишут, не двигается в информационном поле и не работает с критикой. Если нам прилетают такие, мы всегда их отрабатываем. Это может быть обиженный пациент. Тогда мы разбираемся в ситуации и принимаем меры. А может быть заказ конкурентов. Заметь, современный перспективный удачливый врач не будет заниматься созданием фальшивых отзывов как минимум потому, что у него нет на это времени. Зато их могут клепать маркетологи. Когда мы обнаруживаем заказуху, оспариваем её. У нас есть база, в которой перечислены все пациенты, и можно отследить, кто и когда пришел, что делал.
Бывают врачи, которые действительно приносят вред, и их тоже можно распознать по отзывам. Мы таких знаем, следим за ними. Но вообще плохих отзывов не бывает только у тех, кто не работает. Имплантат, который никогда не будет отторгнут, – это неустановленный имплантат. Бывают врачебные зоны риска, которые мы должны объяснять пациентам. Есть технологические сложности. Нельзя исключать и соматические особенности каждого отдельного человека. Очень важно, соблюдает ли пациент все рекомендации, какой у него настрой. Я нормально отношусь к критике, если что-то пошло не так – переделываю. Сам не могу – отправлю к тому, кто справится. В любом случае негатив нельзя оставлять висеть в воздухе, врач должен проявить себя.
- Насколько обоснованно выбирать врача с именем?
- Конечно, если у врача есть имя, он успешен. Но это первая ступень. Дальше ты узнаешь о нем что-то из интернета, от знакомых, собираешь информацию по крупице и решаешь, идти или нет. Записываешься на консультацию, оцениваешь клинику, администраторов, оборудование. Потом взаимодействуешь с самим врачом, вы беседуете. Я никогда с ходу не заглядываю в полость рта. Первый осмотр обязательно включает томографию, потому что она иной раз может рассказать больше, чем визуальный осмотр и сам пациент. После всего этого рождается план лечения. Чтобы получить кредит доверия, действуем по-разному. Иногда заметно, что для этого нужно сначала сделать что-то простое, незначительное, дать время освоиться. А бывает так, что необходимо не тянуть и быстро сразу все вылечить, чтобы пациент был счастлив. Любой успешный врач немного психолог.
- Когда разговариваете с человеком, смотрите на зубы и ставите диагноз? Есть такая профессиональная деформация?
- Я отмечаю, что бы поменял. Но если меня не спросят, лезть не буду. Поинтересуются – скажу: «Тебе честно или как хочется?» Если честно, все объясню и покажу, как бы я сделал. Но это еще не диагноз, его можно поставить только после обследования. А до того – лишь предположения. Большинству требуется что-то поправить. Это нормально, эволюция так работает, что челюсти становятся меньше, а зубы – все того же размера. Поэтому иногда смотришь – пятых зубов нет, нижнего резца, восьмерок…
- А почему челюсть уменьшается?
- Пища поменялась, а значит, и нагрузка. Это как копчик, третье веко, зубы мудрости. Природа все это может убрать. Очень интересно наблюдать за такими проявлениями эволюции.
- Мы перестаем быть хищниками?
- Да мы ими едва ли и были. У нас есть клыки, но они не такие длинные, как у тигров. У нас эти зубы треугольной формы, чтобы удобнее было жевать. Клыки защищают сустав от перегрузки.
- Сколько операций вы сделали?
- Несколько лет назад считали – тогда перевалило за 10 тысяч. Сейчас существенно больше. Операции – это не обязательно имплантации, это и удаление зуба, и десны, и наращивание десны или кости.
- Расскажи про самый сложный случай из практики.
- У меня треть всех случаев – сложные. Был один особо запоминающийся, когда у пациента все зубы оказались инфицированными, воспаленными. На одной челюсти операцию делали шесть часов: наращивали кость, ставили имплантаты. Через некоторое время по тому же протоколу поставили вторую челюсть. У меня даже реанимационная бригада на всякий случай присутствовала. Мы всю клинику закрыли ради одного человека, до этого готовились несколько месяцев. Пациент год ходил настраивался. Для начала какие-то небольшие процедуры сделали, он стал нам доверять, понял, что зубы можно лечить, что это не страшно и не больно. В итоге работали под местной анестезией, без наркоза.
- Он был в сознании все шесть часов?
- Конечно, у нас и перерывы были, мы ходили размяться. Это тяжелый труд. Но под наркозом работать еще сложнее: пациент лежит без сознания, челюсти приходится помощникам раздвигать. Это вынужденная поза, спина устает, ты ограничен во времени и нужно все делать быстро. Но для пациентов, у которых есть аллергия на местные анастетики, наркоз – единственный вариант обезболивания.
- Сколько врачей у вас работает?
- Общий штат – 44 сотрудника, чуть меньше половины из них – врачи. Никого не переманивал, кто-то сам попросился, кого-то посоветовали. За работников держимся, мотивируем, спрашиваем, что еще можно улучшить.
- А как подбирали?
- В нашей профессии все друг друга знают, всегда на слуху, какой уровень у врача, что ему не нравится на старом месте. Бывает, поставщики материалов подсказывают. Если специалист высокого уровня уходит из клиники, где ему не нравится, мне посоветуют: поговори с ним. Встречаемся, обсуждаем, принимаем решение. Главное, быть честным, выполнять обязательства, которые ты на себя возложил. Если сотрудник выбивается из нашей компании, я долго не думаю. Не соответствует, не разделяет наши взгляды, идет негатив от пациентов – расстаемся. Я не тяну. Если это средний персонал или администратор, у меня практика такая: рассчитываю за текущий месяц, даю денег на следующий – выходит достаточно времени на поиск другой работы. Всего хорошего, у тебя все получится, если нужна хорошая рекомендация – дам. Иногда сам нахожу человеку другое место, звоню знакомым: «Забери у меня сотрудника, у нас не сложилось, может, у вас получится. Посмотри на него, хороший, но не моя тема». Вообще, у меня замечательные помощница, замдиректора и финансовый директор. Я максимально разгружаюсь. Моя задача – медицина и принятие стратегически важных решений, все остальное – на них. В текучку не лезу.

- Нужно быть уверенным в человеке, чтобы доверить кому-то финансы.
- Сначала я даю человеку кредит доверия, а затем проверяю, убеждаюсь. Человек либо преумножает этот кредит, либо ты понимаешь, что ошибся. Ладно, это тоже опыт. А еще – я легко отношусь к деньгам, у меня нет цели здесь и сейчас заработать суперприбыль, моя задача – хорошо работать и достойно зарабатывать.
- Хакамада в каком-то из своих интервью сказала: «Если цель – только преумножение денег, то мне это неинтересно». А что интересно вам, что мотивирует?
- Мне интересно ходить на работу, участвовать в бизнесе, качественно делать свое дело, развиваться и видеть результаты. А финансовый достаток и успех – это следствие.
- Много денег вкладываете в свое развитие и развитие своих докторов?
- Много, постоянно, каждый день. Есть разные формы обучения: платные статьи, семинары, вебинары, учеба непосредственно с врачами. Технологии, в которые ты вкладываешь, – это тоже обучение. У нас на эти цели специально выделен бюджет. А сейчас и законодательство требует, чтобы мы учились. С 2021 года каждый сотрудник должен за пять лет набрать нужное количество баллов: учиться, приложить портфолио, доказывающее, что он практикует, сдать экзамен.
- Решение пойти в политику как родилось?
- Кто-то должен представлять интересы отрасли в законодательной власти. Чтобы среди прочего иметь возможность защитить врачей, сделать эту профессию более популярной, достойно оплачиваемой.
- Что для этого нужно сделать?
- Создать компетентное профессиональное сообщество. В первую очередь оно сможет грамотно разбирать сложные спорные случаи. Этим должны заниматься не прокуратура и не один-два эксперта, мнением которых легко управлять. Объединение лучших врачей-практиков, признанное сообществом профессионалов, сможет защитить специалистов от несправедливых обвинений и тюремных сроков. Ну или лишать права практиковать тех, кто действительно провинился. Сейчас доктор даже не несет индивидуальную ответственность за свою работу, это делает больница. Так не должно быть. А еще мы сможем обучать молодых коллег, давать рекомендации Минздраву или более высоко стоящим структурам. Сможем иначе выстраивать взаимодействие с фондом обязательного медицинского страхования. Чиновники не должны диктовать нам, как лечить. Мы сами будем объяснять, как лечить пациентов, какими материалами и сколько это должно стоить. А они уже пусть решают, включать эту услугу в программу страхования или нет. Теперь по факту ФОМС диктует, что и как нам делать, врачей наказывают даже за обоснованное отклонение от протокола лечения, которое было необходимо с учетом особенностей конкретного организма.
- Общественно-политическая деятельность засасывает. Не боитесь, что не останется времени на профессию?
- В любом случае скоро придется меньше работать. После пятидесяти быть практикующим стоматологом тяжело. Сейчас мне сорок, и десять лет пролетят быстро. Лео Бокерия – исключение из правил. Я смотрю на своих коллег – после 55-ти половина уже не работает руками либо оперирует, но очень мало. Потому что это большая нагрузка на глаза, сердце, осанку, мышцы, кости. Как результат – количество и масштаб ошибок растут.
- Каким был для вас 2020 год? И чего ждете от 21-го?
- В плане работы – хороший. Мы приросли финансово, технологически, по количеству кресел и пациентов. Сейчас находимся в стадии роста. Жду, что косметологическое направление станет более самостоятельным, переедет в отдельные апартаменты. Надеюсь, что мы не потеряем наш темп, скорость развития. Скоро полечу в Москву – на медицинскую выставку. Хочу посмотреть на новые направления. Есть идея создать передвижные медицинские услуги – томограф, флюорограф, УЗИ, стоматологический кабинет – и оказывать качественную медицинскую помощь там, где она недоступна. Мне интересно было бы развиваться в других городах или продавать франшизу.
Еще хочу, чтобы все были здоровы – в этом плане год был тяжелым. Жду лето, потому что люблю его. Жду, когда сын окончит первый курс – самый важный этап для будущего врача, потому что приходит осознание, что ты на своем месте и готов учиться, либо возникает кризис, с которым должны помочь справиться старшие товарищи и родственники. Дочка пойдет в седьмой класс, средний сын – во второй. Маленькой будет пять лет. Жду, что папа из Чебаркуля переедет в Челябинск – он программист, будет помогать мне в бизнесе. Жду новых идей, технологий, вдохновения.
Мне повезло иметь прекрасную поддержку в лице жены, моя семья заряжает меня энергией, дает силы идти вперед. Это очень важно, может быть самое важное в жизни. В канун новогодних праздников я хочу пожелать всем семейного счастья, благополучия и здоровья вашим близким! ///