UN0. CLINIC
Улыбнитесь,
вам идет!
вам идет!
В ноябре этого года «Швейцарской стоматологии» исполняется пять лет, однако жизнь частной клиники измеряется вовсе не годами, а количеством счастливых клиентов, которых за это время было немало. Мыслями о новых методиках лечения, заграничном образовании и бессмысленности научной деятельности в России с нами поделился основатель и главный врач клиники Вячеслав Куликов.
– В ноябре стоматологии исполняется пять лет. какой путь вы прошли за это время?
– С одной стороны, путь был долгим, но по ощущениям мы преодолели его стремительно, словно это и не пять лет, а всего два года. Если вспомнить все то количество клинически сложных случаев, которые мы победили, – это громадная работа. О скоротечности времени существует такая поговорка: оно движется бесконечно медленно, когда ты на раскаленной сковороде, и пролетает незаметно в компании с горячей красоткой. Так и есть, наша жизнь насыщена интересными событиями, работой, поездками, десятками командировок и путешествий, начиная с Нового Света и заканчивая старой доброй Европой. Если говорить про личное, за это время у меня родился сын.
– Всех обитателей Facebook, глядя на ваши отчеты из поездок, задаются вопросом: господин Куликов, а вы работать собираетесь?))
– В клинике я единственный хирург, второго нет. В среднем я устанавливаю от 40 до 60 имплантатов в месяц. Были времена десять лет назад, когда мог устанавливать и по 150, и по 200, но больше я не хочу работать в таком режиме. Я работаю каждый день, с утра до вечера, полдня в качестве стоматолога, остальные часы – как руководитель. Таковы нормы, стоматологам нельзя работать больше шести часов из-за напряжения эмоционального и статического, мы же сидим неподвижно, работают только руки, и глаза быстро утомляются, а потому качество лечения будет снижаться.
Бывают экстренные ситуации, когда нужно помочь знакомым. Допустим, ребенка покусала собака, как хирург я могу зашить рану намного лучше, чем в травмопункте. Мы зашиваем под микроскопом, шьем тончайшими, словно волос, нитями, современная стоматология в этом плане на уровне микрохирургии сосудов и офтальмологии.
– Вы отметили, что клиника продолжает расти. можно ли сказать, что эффект низкой базы уже пройден? Вы уже набрали высоту или еще не вышли на полную?
– Сейчас мы близки к максимальной загрузке, это то, к чему все стремятся, но в «Швейцарской стоматологии» хорошо бы избежать этого, ведь помимо лечения мы отвечаем и за сервисную составляющую. Пациент должен чувствовать себя комфортно, а врач – иметь достаточно времени между приемами для отдыха. Все это мы учитываем.
В финансовом плане мы не стагнируем. Увеличивается запись на прием? Это сигнал к тому, что пора повышать прайсы, значит, появилось много людей, которые могут позволить себе наши услуги. Благодаря высокому ценнику мы можем реализовать планы по приобретению дополнительного оборудования или оплатить учебу для врачей. Да и поддержание помещений на должном эстетическом уровне тоже кое-чего стоит.
– Появилось ли что-нибудь новое из технологий?
– Одно из последних приобретений – швейцарский аппарат для чистки зубов. Казалось бы, обычный комплекс ультразвуковой чистки, но нет, швейцарцы продумали не только эффективность аппарата, но и комфорт для пациента. Ведь даже столь простая процедура для некоторых бывает болезненной. Обычно болезненность связана с повышенной чувствительностью зубов или травмой десны. Но производители усовершенствовали оборудование. Они заменили в нем прохладную воду на теплую, поставили новую насадку с более щадящими колебаниями ультразвука. Из этого всего и складывается комфорт. Мы пользуемся им уже полгода, пациенты довольны.
Раньше у нас не было массажного кресла в зале ожидания. Кто-то может подумать: «зачем тратить миллион рублей на то, что не приносит прямых денег стоматологии?» А мы взяли и поставили, теперь клиенты могут до и после процедуры полноценно восстановиться и получить удовольствие. Некоторые потом пишут отзывы: «Господи, как минимум ради этого кресла я буду к вам приходить». Вот такие фишки, о которых рассказывают с восторгом, и работают на нас.
– По прогнозам платформы Оператора фискальных данных (ОФД), в период с июля по сентябрь стоимость посещения обычного врача увеличивается на 7 % по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. А средний чек у стоматолога вырастает на 15 %. Это релевантная статистика?
– Возможно, да. В течение последних полутора лет мы наблюдали за скачками доллара и евро. Стоматология – это отрасль, которая максимально зависит от курса валюты. Особенно такие клиники, как мы. Из отечественного у нас только спирт и вата. Все остальное – импорт. Материалы, лекарственные препараты, оборудование ‒ все это стоит денег. Цены на поставки выросли вслед за долларом и евро, добавилась и пандемия, которая внесла свои коррективы в стоимость медицинских товаров. Если пачка перчаток раньше продавалась по цене порядка 200 рублей, то теперь она стоит 1 300. За год мы подняли цены на 5 %, максимум на 7 %, а расходы на материалы увеличились на 27–30 %. Разница несопоставимая. У нас есть право поднять цены на 30 %? Да. Но кто от этого пострадает? В первую очередь потребитель, он скажет: «Ну ничего себе вы цены подняли!». Ладно, мы с этим справляемся, но я представляю, как тяжело моим коллегам, которые работают в экономсегменте. Именно поэтому они сейчас опускают цену на имплантацию, ищут партнеров, которые будут поставлять материал за копейки, экономят на зарплате сотрудников. Мы таких вещей не допускаем, за последние два года заработная плата у нас повысилась на 10 %.
– Кто сейчас у вас в команде?
– На смену пришли два новых врача, по естественным причинам: бывшие сотрудники сменили место жительства, а не ушли в другую компанию. Костяк команды остался и продолжает работать. Им комфортно со мной в одной связке, поэтому, когда я открыл клинику и предложил им перейти ко мне, они согласились. Ни у кого не было сомнений.
– А новеньких как выбирали?
– Сложно… у нас слишком высокие требования к профессионализму врачей, поскольку сложившаяся команда не сможет работать с непрофессионалами.
– Вы много учитесь. есть такие имена среди стоматологов, на кого вы равняетесь?
– Безусловно. Хорош тот врач, который постоянно совершенствуется и придумывает что-то новое, иначе к нему пропадет интерес. Доктора, к которым я езжу на обучение, регулярно открывают что-то новое. Поэтому я бывал в их клиниках несколько раз. Взять, к примеру, Германию – это профессор Мариус Штайгманн или клиника двух докторов, Отто Цура и Маркуса Хюрцелера. Если говорить про Швейцарию, это Ули Грюндер и Ирина Прохард, их фамилии известны во всем мире. В Италии работает прекрасный Джованни Зуккелли. Все они оказали значительное влияние на мою работу, которая до сих пор направлена на то, чтобы внедрять микрохирургический подход в любых операциях.
– Какие методики вы переняли от зарубежных коллег?
– Методик много, одна из них – аутотрансплантация, пересадка здорового зуба на место больного. Я давно мечтал обучиться этой технике у японского доктора Мицухиро Цукибоши, но не было возможности поехать к нему в клинику. Спустя много лет повезло – он приехал с обучающей программой в Россию, и я побежал к нему одним из первых.
Аутотрансплантацию придумали больше ста лет назад в Европе, но японцы сильно продвинулись в этом направлении, набили руку, довели методику до совершенства таким образом, что ее эффективность достигла практически 99 % приживаемости. В нашей клинике мы пользуемся этой методикой уже несколько лет.
Допустим, приходит ко мне пациент, чтобы вернуть утраченный зуб или удалить больной. Первым делом я смотрю по снимку на зубы мудрости как на кандидатов, которых можно поставить на место удаленного зуба. Главное, чтобы форма корней была подходящего размера.
С экономической точки зрения клинике это не выгодно, но в первую очередь я всегда думаю и принимаю решения как врач, и только потом как бизнесмен. Это замечательно, что есть такая методика. Если есть возможность сохранить родные зубы, врач обязан ее предложить. В хирургии я перепробовал все, что только есть. И на данный момент такого, чего бы я не умел, нет. А если появляется что-то новое, я обязательно еду учиться.
– К слову о новых методиках. Врачи, у которых вы учитесь, занимаются научными разработками или только практикуют?
– За рубежом подход к созданию и распространению новых методов более серьезный, чем у нас. В России, если ты что-то придумал, тут же можешь поделиться этим с коллегами, передать им опыт. Мы очень быстро учимся, много впитываем, мы ремесленники по своей натуре. За последние двадцать лет отечественная стоматология сделала большой скачок, за границей этот путь пройден ранее. Он был более длинным, поскольку все методики должны проходить клинические испытания и проверки, иметь полную доказательную базу. У них с этим строго.
Со временем мы придем к тому, что и у нас ужесточат правила. Первый шаг уже готовится. Не только в отношении медицины, а во всех сферах. Например, теперь все обучающие центры должны будут лицензироваться. Если раньше любой человек мог сказать: «Я коуч, приходите ко мне на курс и семинар», то теперь их деятельность будет регулироваться законом.
В медицине ведь то же самое – все кому не лень проводят обучения. Но механизм проверки начинает работать, я считаю, так и должно быть, особенно в нашей сфере все нужно контролировать, как в военной отрасли.
– Как происходит открытие методик?
– Чаще всего это получается ненамеренно. Допустим, ты осознанно решил отойти от стандартного протокола, совершить оправданный твоими знаниями и опытом риск в лечении пациента. Риском я это называю условно, потому что на самом деле у тебя и ранее были наработки и определенная уверенность, но раз подобное до тебя еще никто не делал, какие-то сомнения остаются. Потом ты делаешь несколько операций по новому протоколу, они все успешные, ты понимаешь: «Ага, значит, я все сделал верно. Поделюсь-ка я с коллегами. Ух ты, и у них работает! Значит, метод хороший». Но для того, чтобы заниматься этим серьезно, нужно выполнять исследования по типу защиты диссертации, установить определенный протокол проведения такой операции, у нас мало кто этим занимается. Результат большинства научных работ, не побоюсь этой цифры, 80 % кандидатских, которые защищены у нас в России, никому не нужен. Он бесполезен.
– Почему?
– Потому что защищают бесполезные с точки зрения пациента и врача методики лечения, они не делают акцент на том, что действительно важно. Взять любую диссертацию: ну, защитили вы действие препарата N, доказали, прошли долгий путь в несколько лет, но кто пользуется им? Где он теперь? Нет его. Это ведь такая мелочь, есть гораздо больше вещей, которые нужно развивать.
– От чего это зависит?
– Одна из причин такова: взять, к примеру, стоматологов с хорошим зарубежным образованием, заставь их защитить диссертации, а большинство из них их не имеет, в том числе и я, ничего не выйдет, у них нет на это времени. А если бы было, то подход в медицинской науке был бы иным.
Есть единичные примеры, которые умеют совмещать практику с наукой, например профессор Сергей Едранов, с которым я учился вместе на стоматологическом факультете. Сейчас он успешный доктор и владелец клиники во Владивостоке, у него есть патент на способ сшивания краев операционной раны, он регулярно выпускает научные статьи. Это один из немногих специалистов, кто действительно продолжает заниматься наукой во благо и для применения на практике.
– Как это связано?
– Есть очень хорошее подтверждение моим словам. В телевизоре и интернете огромное количество рекламы призывающей помочь тяжелобольным детям. Из-за того, что у нас не могут удалить опухоль или сделать какую-то высокотехнологичную операцию, они вынуждены лечиться за рубежом. В стоматологии такого нет. Даже если вам понадобится решить мегасложную задачу, в России найдутся специалисты и сделают это. Потому что стоматологи потратили миллионы рублей и кучу времени на то, чтобы научиться передовым методикам за границей, привезти их сюда и применять уже здесь. Почему этого не могут сделать другие врачи? Что им мешает ударить кулаком по столу и выбить квоту на образовательную поездку? Или накопить денег, как это сделал я в свое время. Я, помню, брал кредит в банке не на покупку автомобиля, а чтобы поехать учиться.
– Что для этого нужно?
– Я говорю про желание учиться, осваивать новые методики: «Ага, если в Швейцарии или Израиле проводят такую операцию, значит, такая методика есть. А почему я ее не знаю?» Я бы задумался на месте другого хирурга или офтальмолога.
Сюда же стоит отнести стереотип о том, что все стоматологи хорошо зарабатывают. Не все. А почему? Зарабатывают те, кто стремится и делает шаги к цели. Любая область медицины может приносить приличный доход, но для этого нужны мозги. Если ты делаешь уникальные вещи, люди сами принесут тебе деньги за то, что ты в этом лучший, а для этого нужно личное стремление. Можно долго ныть и говорить, что мне мешает одно обстоятельство, другое. Но ведь мы все получаем одинаковую базу для старта, одинаково оканчиваем институт, но после выпуска кто-то становится состоятельным и успешным, а кто-то уходит из профессии в другую нишу. От чего это зависит? От удачи? Нет, от труда, желания, стремления к развитию.
– Ради чего они едут за границу?
– Я не думаю, что мамочки больных детей едут за границу за сервисом. Классическая история: муж работает на заводе, они продают квартиру, чтобы собрать средства на лечение у зарубежных врачей. Многие не осведомлены, что и у нас есть специалисты с золотыми руками. В Иркутске есть детский гастроэнтеролог., хирург-эндоскопист Константин Кузнецов. К нему со всей России привозят маленьких пациентов, запись на несколько лет вперед расписана. Он один на всю страну уникальные операции проводит, сразу такая гордость берет. Ведь может!
– А вы ставите перед собой цель, чтобы к вам со всей России ехали?
– Это уже происходит, даже со всех городов Европы. Когда приезжает врач из Франции (Жиль Ниволле. – прим. ред.) и оценивает твою работу выше французских специалистов, или когда мы регулярно переделываем за немецкими коллегами, это что-то да значит. Давно уже всем говорю: «Не выбирайте страну для лечения, выбирайте врача». Везде могут быть хорошие и плохие специалисты, даже в Германии.
– Вы говорили, что хотите написать профессиональную книгу по стоматологии. Удалось реализовать идею?
– Пока мы делаем первые шаги к этому. Мы – это я и еще один доктор, у которого такой же, как у меня, ход мысли, но запала намного больше, потому что он моложе. Книга будет посвящена современным методикам имплантации, мировым практикам. В ней мы представим и собственные наработки, небольшие, но хочется поделиться с коллегами своим опытом и видением. Профессиональной литературы по этой теме в мире не так много, а в России и того меньше.
– Зачем вам это?
– Это не коммерческий проект, точно. Скорее он про амбиции, доказать, что ты можешь нечто новое, чего раньше не делал, и еще про систематизацию твоей работы. Обучение других докторов стимулирует повышать собственный уровень. Я регулярно провожу курсы, а чтобы они получились эффективными и качественными, нужно постоянно фотографировать результаты работы, накапливать информацию, корректировать ее. В этом заключается дисциплина, когда ты собираешь весь опыт и выставляешь его на суд коллегам.
– У вас в кабинете так много монографий, некоторые из них толще классических энциклопедий. Много времени уходит, чтобы прочитать одну такую книгу?
– Это то, к чему ты возвращаешься регулярно. В них собрано большое количество клинических случаев. Если вдруг попадается что-то на практике и ты подзабыл нюанс, ты всегда можешь обратиться к источнику и посмотреть. Мне сразу вспомнился случай. Я оканчивал одиннадцатый класс в Хабаровске, моя родная тетя работала хирургом. Представьте себе, у папы одиннадцать братьев и сестер, а у мамы – семеро. Из всех из них только тетя Галя была медиком, заведовала хирургическим отделением много лет. Она мегачеловек, авторитет для меня. Однажды вечером смотрю: она лежит в кровати перед сном, читает книгу по анатомии человека, толстенную такую. Я удивляюсь: «Тетя Галя, вы же УЖЕ врач?! Что ж вы книжку-то читаете, вы что, анатомию забыли?» Она говорит: «Слав, бывают такие операции, которые ты не каждый день делаешь, для того, чтобы быть уверенным и ничего не забыть, основы нужно вспоминать регулярно». В то время она и торакальной, и абдоминальной хирургией занималась, ответственные операции проводила с утра до вечера, но она всегда училась и повторяла. То же самое касается и этих книг, периодически я к ним возвращаюсь.
– В октябре пройдет второй стоматологический конгресс EurasiaDental 2021, вы вновь выступите организатором мероприятия. что он несет?
– Основная цель – просветительская. Обычно такие мероприятия проходят в Санкт-Петербурге и Москве, нам, уральцам, всегда приходилось куда-то лететь, тратить на это время и деньги. Вместе с несколькими топовыми докторами мы договорились организовать конгресс в Челябинске и собрать у нас весь Урал и Башкирию. В прошлом году мы получили хорошие отклики, и, несмотря на пандемию и строгие условия проведения, удалось собрать немало людей. В этом году к нам прилетят спикеры из Австрии и Израиля. Мы даем возможность нашим специалистам получить интересную современную информацию из первых уст, и для этого не нужно никуда лететь.
– В каком направлении вы думаете развиваться сейчас?
– В нашей ситуации есть два варианта развития. Во-первых, мы можем зайти в более низкий ценовой сегмент, но при этом постараться сохранить качество лечения. Во-вторых, есть вариант открыть такую же клинику, но в другом городе, например в Екатеринбурге. Желание открыть что-то новое посещает меня регулярно, но всегда есть что улучшить здесь. К тому же сейчас я живу в таком ритме, что у меня физически не хватит времени на новый проект. Но от идеи не отказываюсь, когда-нибудь откроем.
– Если вы создадите клинику для клиентов с другим уровнем достатка, вы не будете вести там прием?
– Многие вещи я буду курировать лично, невозможно открыть помещение, набрать неизвестных докторов и отправить их работать. с таким же успехом я могу вложиться в ресторанный бизнес, даже не соучредителем, а инвестором. Зачем? Просто так вложить средства я не смогу, мне нужно будет наладить процессы, а это делается изнутри. Без этого никак.
ИМЕЮТСЯ ПРОТИВОПОКАЗАНИЯ, НЕОБХОДИМА КОНСУЛЬТАЦИЯ СПЕЦИАЛИСТА
– С одной стороны, путь был долгим, но по ощущениям мы преодолели его стремительно, словно это и не пять лет, а всего два года. Если вспомнить все то количество клинически сложных случаев, которые мы победили, – это громадная работа. О скоротечности времени существует такая поговорка: оно движется бесконечно медленно, когда ты на раскаленной сковороде, и пролетает незаметно в компании с горячей красоткой. Так и есть, наша жизнь насыщена интересными событиями, работой, поездками, десятками командировок и путешествий, начиная с Нового Света и заканчивая старой доброй Европой. Если говорить про личное, за это время у меня родился сын.
– Всех обитателей Facebook, глядя на ваши отчеты из поездок, задаются вопросом: господин Куликов, а вы работать собираетесь?))
– В клинике я единственный хирург, второго нет. В среднем я устанавливаю от 40 до 60 имплантатов в месяц. Были времена десять лет назад, когда мог устанавливать и по 150, и по 200, но больше я не хочу работать в таком режиме. Я работаю каждый день, с утра до вечера, полдня в качестве стоматолога, остальные часы – как руководитель. Таковы нормы, стоматологам нельзя работать больше шести часов из-за напряжения эмоционального и статического, мы же сидим неподвижно, работают только руки, и глаза быстро утомляются, а потому качество лечения будет снижаться.
Бывают экстренные ситуации, когда нужно помочь знакомым. Допустим, ребенка покусала собака, как хирург я могу зашить рану намного лучше, чем в травмопункте. Мы зашиваем под микроскопом, шьем тончайшими, словно волос, нитями, современная стоматология в этом плане на уровне микрохирургии сосудов и офтальмологии.
– Вы отметили, что клиника продолжает расти. можно ли сказать, что эффект низкой базы уже пройден? Вы уже набрали высоту или еще не вышли на полную?
– Сейчас мы близки к максимальной загрузке, это то, к чему все стремятся, но в «Швейцарской стоматологии» хорошо бы избежать этого, ведь помимо лечения мы отвечаем и за сервисную составляющую. Пациент должен чувствовать себя комфортно, а врач – иметь достаточно времени между приемами для отдыха. Все это мы учитываем.
В финансовом плане мы не стагнируем. Увеличивается запись на прием? Это сигнал к тому, что пора повышать прайсы, значит, появилось много людей, которые могут позволить себе наши услуги. Благодаря высокому ценнику мы можем реализовать планы по приобретению дополнительного оборудования или оплатить учебу для врачей. Да и поддержание помещений на должном эстетическом уровне тоже кое-чего стоит.
– Появилось ли что-нибудь новое из технологий?
– Одно из последних приобретений – швейцарский аппарат для чистки зубов. Казалось бы, обычный комплекс ультразвуковой чистки, но нет, швейцарцы продумали не только эффективность аппарата, но и комфорт для пациента. Ведь даже столь простая процедура для некоторых бывает болезненной. Обычно болезненность связана с повышенной чувствительностью зубов или травмой десны. Но производители усовершенствовали оборудование. Они заменили в нем прохладную воду на теплую, поставили новую насадку с более щадящими колебаниями ультразвука. Из этого всего и складывается комфорт. Мы пользуемся им уже полгода, пациенты довольны.
Раньше у нас не было массажного кресла в зале ожидания. Кто-то может подумать: «зачем тратить миллион рублей на то, что не приносит прямых денег стоматологии?» А мы взяли и поставили, теперь клиенты могут до и после процедуры полноценно восстановиться и получить удовольствие. Некоторые потом пишут отзывы: «Господи, как минимум ради этого кресла я буду к вам приходить». Вот такие фишки, о которых рассказывают с восторгом, и работают на нас.
– По прогнозам платформы Оператора фискальных данных (ОФД), в период с июля по сентябрь стоимость посещения обычного врача увеличивается на 7 % по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. А средний чек у стоматолога вырастает на 15 %. Это релевантная статистика?
– Возможно, да. В течение последних полутора лет мы наблюдали за скачками доллара и евро. Стоматология – это отрасль, которая максимально зависит от курса валюты. Особенно такие клиники, как мы. Из отечественного у нас только спирт и вата. Все остальное – импорт. Материалы, лекарственные препараты, оборудование ‒ все это стоит денег. Цены на поставки выросли вслед за долларом и евро, добавилась и пандемия, которая внесла свои коррективы в стоимость медицинских товаров. Если пачка перчаток раньше продавалась по цене порядка 200 рублей, то теперь она стоит 1 300. За год мы подняли цены на 5 %, максимум на 7 %, а расходы на материалы увеличились на 27–30 %. Разница несопоставимая. У нас есть право поднять цены на 30 %? Да. Но кто от этого пострадает? В первую очередь потребитель, он скажет: «Ну ничего себе вы цены подняли!». Ладно, мы с этим справляемся, но я представляю, как тяжело моим коллегам, которые работают в экономсегменте. Именно поэтому они сейчас опускают цену на имплантацию, ищут партнеров, которые будут поставлять материал за копейки, экономят на зарплате сотрудников. Мы таких вещей не допускаем, за последние два года заработная плата у нас повысилась на 10 %.
– Кто сейчас у вас в команде?
– На смену пришли два новых врача, по естественным причинам: бывшие сотрудники сменили место жительства, а не ушли в другую компанию. Костяк команды остался и продолжает работать. Им комфортно со мной в одной связке, поэтому, когда я открыл клинику и предложил им перейти ко мне, они согласились. Ни у кого не было сомнений.
– А новеньких как выбирали?
– Сложно… у нас слишком высокие требования к профессионализму врачей, поскольку сложившаяся команда не сможет работать с непрофессионалами.
– Вы много учитесь. есть такие имена среди стоматологов, на кого вы равняетесь?
– Безусловно. Хорош тот врач, который постоянно совершенствуется и придумывает что-то новое, иначе к нему пропадет интерес. Доктора, к которым я езжу на обучение, регулярно открывают что-то новое. Поэтому я бывал в их клиниках несколько раз. Взять, к примеру, Германию – это профессор Мариус Штайгманн или клиника двух докторов, Отто Цура и Маркуса Хюрцелера. Если говорить про Швейцарию, это Ули Грюндер и Ирина Прохард, их фамилии известны во всем мире. В Италии работает прекрасный Джованни Зуккелли. Все они оказали значительное влияние на мою работу, которая до сих пор направлена на то, чтобы внедрять микрохирургический подход в любых операциях.
– Какие методики вы переняли от зарубежных коллег?
– Методик много, одна из них – аутотрансплантация, пересадка здорового зуба на место больного. Я давно мечтал обучиться этой технике у японского доктора Мицухиро Цукибоши, но не было возможности поехать к нему в клинику. Спустя много лет повезло – он приехал с обучающей программой в Россию, и я побежал к нему одним из первых.
Аутотрансплантацию придумали больше ста лет назад в Европе, но японцы сильно продвинулись в этом направлении, набили руку, довели методику до совершенства таким образом, что ее эффективность достигла практически 99 % приживаемости. В нашей клинике мы пользуемся этой методикой уже несколько лет.
Допустим, приходит ко мне пациент, чтобы вернуть утраченный зуб или удалить больной. Первым делом я смотрю по снимку на зубы мудрости как на кандидатов, которых можно поставить на место удаленного зуба. Главное, чтобы форма корней была подходящего размера.
С экономической точки зрения клинике это не выгодно, но в первую очередь я всегда думаю и принимаю решения как врач, и только потом как бизнесмен. Это замечательно, что есть такая методика. Если есть возможность сохранить родные зубы, врач обязан ее предложить. В хирургии я перепробовал все, что только есть. И на данный момент такого, чего бы я не умел, нет. А если появляется что-то новое, я обязательно еду учиться.
– К слову о новых методиках. Врачи, у которых вы учитесь, занимаются научными разработками или только практикуют?
– За рубежом подход к созданию и распространению новых методов более серьезный, чем у нас. В России, если ты что-то придумал, тут же можешь поделиться этим с коллегами, передать им опыт. Мы очень быстро учимся, много впитываем, мы ремесленники по своей натуре. За последние двадцать лет отечественная стоматология сделала большой скачок, за границей этот путь пройден ранее. Он был более длинным, поскольку все методики должны проходить клинические испытания и проверки, иметь полную доказательную базу. У них с этим строго.
Со временем мы придем к тому, что и у нас ужесточат правила. Первый шаг уже готовится. Не только в отношении медицины, а во всех сферах. Например, теперь все обучающие центры должны будут лицензироваться. Если раньше любой человек мог сказать: «Я коуч, приходите ко мне на курс и семинар», то теперь их деятельность будет регулироваться законом.
В медицине ведь то же самое – все кому не лень проводят обучения. Но механизм проверки начинает работать, я считаю, так и должно быть, особенно в нашей сфере все нужно контролировать, как в военной отрасли.
– Как происходит открытие методик?
– Чаще всего это получается ненамеренно. Допустим, ты осознанно решил отойти от стандартного протокола, совершить оправданный твоими знаниями и опытом риск в лечении пациента. Риском я это называю условно, потому что на самом деле у тебя и ранее были наработки и определенная уверенность, но раз подобное до тебя еще никто не делал, какие-то сомнения остаются. Потом ты делаешь несколько операций по новому протоколу, они все успешные, ты понимаешь: «Ага, значит, я все сделал верно. Поделюсь-ка я с коллегами. Ух ты, и у них работает! Значит, метод хороший». Но для того, чтобы заниматься этим серьезно, нужно выполнять исследования по типу защиты диссертации, установить определенный протокол проведения такой операции, у нас мало кто этим занимается. Результат большинства научных работ, не побоюсь этой цифры, 80 % кандидатских, которые защищены у нас в России, никому не нужен. Он бесполезен.
– Почему?
– Потому что защищают бесполезные с точки зрения пациента и врача методики лечения, они не делают акцент на том, что действительно важно. Взять любую диссертацию: ну, защитили вы действие препарата N, доказали, прошли долгий путь в несколько лет, но кто пользуется им? Где он теперь? Нет его. Это ведь такая мелочь, есть гораздо больше вещей, которые нужно развивать.
– От чего это зависит?
– Одна из причин такова: взять, к примеру, стоматологов с хорошим зарубежным образованием, заставь их защитить диссертации, а большинство из них их не имеет, в том числе и я, ничего не выйдет, у них нет на это времени. А если бы было, то подход в медицинской науке был бы иным.
Есть единичные примеры, которые умеют совмещать практику с наукой, например профессор Сергей Едранов, с которым я учился вместе на стоматологическом факультете. Сейчас он успешный доктор и владелец клиники во Владивостоке, у него есть патент на способ сшивания краев операционной раны, он регулярно выпускает научные статьи. Это один из немногих специалистов, кто действительно продолжает заниматься наукой во благо и для применения на практике.
– Как это связано?
– Есть очень хорошее подтверждение моим словам. В телевизоре и интернете огромное количество рекламы призывающей помочь тяжелобольным детям. Из-за того, что у нас не могут удалить опухоль или сделать какую-то высокотехнологичную операцию, они вынуждены лечиться за рубежом. В стоматологии такого нет. Даже если вам понадобится решить мегасложную задачу, в России найдутся специалисты и сделают это. Потому что стоматологи потратили миллионы рублей и кучу времени на то, чтобы научиться передовым методикам за границей, привезти их сюда и применять уже здесь. Почему этого не могут сделать другие врачи? Что им мешает ударить кулаком по столу и выбить квоту на образовательную поездку? Или накопить денег, как это сделал я в свое время. Я, помню, брал кредит в банке не на покупку автомобиля, а чтобы поехать учиться.
– Что для этого нужно?
– Я говорю про желание учиться, осваивать новые методики: «Ага, если в Швейцарии или Израиле проводят такую операцию, значит, такая методика есть. А почему я ее не знаю?» Я бы задумался на месте другого хирурга или офтальмолога.
Сюда же стоит отнести стереотип о том, что все стоматологи хорошо зарабатывают. Не все. А почему? Зарабатывают те, кто стремится и делает шаги к цели. Любая область медицины может приносить приличный доход, но для этого нужны мозги. Если ты делаешь уникальные вещи, люди сами принесут тебе деньги за то, что ты в этом лучший, а для этого нужно личное стремление. Можно долго ныть и говорить, что мне мешает одно обстоятельство, другое. Но ведь мы все получаем одинаковую базу для старта, одинаково оканчиваем институт, но после выпуска кто-то становится состоятельным и успешным, а кто-то уходит из профессии в другую нишу. От чего это зависит? От удачи? Нет, от труда, желания, стремления к развитию.
– Ради чего они едут за границу?
– Я не думаю, что мамочки больных детей едут за границу за сервисом. Классическая история: муж работает на заводе, они продают квартиру, чтобы собрать средства на лечение у зарубежных врачей. Многие не осведомлены, что и у нас есть специалисты с золотыми руками. В Иркутске есть детский гастроэнтеролог., хирург-эндоскопист Константин Кузнецов. К нему со всей России привозят маленьких пациентов, запись на несколько лет вперед расписана. Он один на всю страну уникальные операции проводит, сразу такая гордость берет. Ведь может!
– А вы ставите перед собой цель, чтобы к вам со всей России ехали?
– Это уже происходит, даже со всех городов Европы. Когда приезжает врач из Франции (Жиль Ниволле. – прим. ред.) и оценивает твою работу выше французских специалистов, или когда мы регулярно переделываем за немецкими коллегами, это что-то да значит. Давно уже всем говорю: «Не выбирайте страну для лечения, выбирайте врача». Везде могут быть хорошие и плохие специалисты, даже в Германии.
– Вы говорили, что хотите написать профессиональную книгу по стоматологии. Удалось реализовать идею?
– Пока мы делаем первые шаги к этому. Мы – это я и еще один доктор, у которого такой же, как у меня, ход мысли, но запала намного больше, потому что он моложе. Книга будет посвящена современным методикам имплантации, мировым практикам. В ней мы представим и собственные наработки, небольшие, но хочется поделиться с коллегами своим опытом и видением. Профессиональной литературы по этой теме в мире не так много, а в России и того меньше.
– Зачем вам это?
– Это не коммерческий проект, точно. Скорее он про амбиции, доказать, что ты можешь нечто новое, чего раньше не делал, и еще про систематизацию твоей работы. Обучение других докторов стимулирует повышать собственный уровень. Я регулярно провожу курсы, а чтобы они получились эффективными и качественными, нужно постоянно фотографировать результаты работы, накапливать информацию, корректировать ее. В этом заключается дисциплина, когда ты собираешь весь опыт и выставляешь его на суд коллегам.
– У вас в кабинете так много монографий, некоторые из них толще классических энциклопедий. Много времени уходит, чтобы прочитать одну такую книгу?
– Это то, к чему ты возвращаешься регулярно. В них собрано большое количество клинических случаев. Если вдруг попадается что-то на практике и ты подзабыл нюанс, ты всегда можешь обратиться к источнику и посмотреть. Мне сразу вспомнился случай. Я оканчивал одиннадцатый класс в Хабаровске, моя родная тетя работала хирургом. Представьте себе, у папы одиннадцать братьев и сестер, а у мамы – семеро. Из всех из них только тетя Галя была медиком, заведовала хирургическим отделением много лет. Она мегачеловек, авторитет для меня. Однажды вечером смотрю: она лежит в кровати перед сном, читает книгу по анатомии человека, толстенную такую. Я удивляюсь: «Тетя Галя, вы же УЖЕ врач?! Что ж вы книжку-то читаете, вы что, анатомию забыли?» Она говорит: «Слав, бывают такие операции, которые ты не каждый день делаешь, для того, чтобы быть уверенным и ничего не забыть, основы нужно вспоминать регулярно». В то время она и торакальной, и абдоминальной хирургией занималась, ответственные операции проводила с утра до вечера, но она всегда училась и повторяла. То же самое касается и этих книг, периодически я к ним возвращаюсь.
– В октябре пройдет второй стоматологический конгресс EurasiaDental 2021, вы вновь выступите организатором мероприятия. что он несет?
– Основная цель – просветительская. Обычно такие мероприятия проходят в Санкт-Петербурге и Москве, нам, уральцам, всегда приходилось куда-то лететь, тратить на это время и деньги. Вместе с несколькими топовыми докторами мы договорились организовать конгресс в Челябинске и собрать у нас весь Урал и Башкирию. В прошлом году мы получили хорошие отклики, и, несмотря на пандемию и строгие условия проведения, удалось собрать немало людей. В этом году к нам прилетят спикеры из Австрии и Израиля. Мы даем возможность нашим специалистам получить интересную современную информацию из первых уст, и для этого не нужно никуда лететь.
– В каком направлении вы думаете развиваться сейчас?
– В нашей ситуации есть два варианта развития. Во-первых, мы можем зайти в более низкий ценовой сегмент, но при этом постараться сохранить качество лечения. Во-вторых, есть вариант открыть такую же клинику, но в другом городе, например в Екатеринбурге. Желание открыть что-то новое посещает меня регулярно, но всегда есть что улучшить здесь. К тому же сейчас я живу в таком ритме, что у меня физически не хватит времени на новый проект. Но от идеи не отказываюсь, когда-нибудь откроем.
– Если вы создадите клинику для клиентов с другим уровнем достатка, вы не будете вести там прием?
– Многие вещи я буду курировать лично, невозможно открыть помещение, набрать неизвестных докторов и отправить их работать. с таким же успехом я могу вложиться в ресторанный бизнес, даже не соучредителем, а инвестором. Зачем? Просто так вложить средства я не смогу, мне нужно будет наладить процессы, а это делается изнутри. Без этого никак.
ИМЕЮТСЯ ПРОТИВОПОКАЗАНИЯ, НЕОБХОДИМА КОНСУЛЬТАЦИЯ СПЕЦИАЛИСТА
