– Да, я оказалась здесь, не имея никакого отношения к сфере медицины. С 2004-го по 2021-й работала в банковской сфере – с малым и средним бизнесом. Собственно, тогда и познакомилась с собственниками клиниками. Оба они, Алексей Анатольевич Патрикеев и Сергей Викторович Шихотаров, – ведущие специалисты клиники и до меня занимались всеми организационными вопросами сами – от взаимодействия с надзорными органами до закупки конвертов.
– Какие цели и задачи они ставили перед вами? Не просто же: «Освободи нас от рутины». Финансовый результат, развитие бизнеса…
– У нас изначально выработался перечень первостепенных задач, и большую часть уже решили: со страховыми компаниями – раньше не работали с ними, сейчас десять компаний в списке; с новым оборудованием – недавно появился аппарат для комплексного уродинамического исследования (КУДИ), одного из самых эффективных методов диагностики проблем с мочеиспусканием, когда ничто не помогает выявить причину заболевания, он позволяет ее достоверно установить; с пополнением штата – в 2021 году в команду врачей добавились три специалиста
– У вас два этажа – две организации: клиника и центр мужского здоровья. В чем разница?
– Это формальное разделение – бренд общий. Просто клиника функционирует с конца 2016 года, у нее уже есть свои лицензионные виды деятельности. Когда возникла потребность и возможность работать с новым направлением – онкологией, было решено создать отдельное предприятие. Так что до февраля 2021 года у нас работал только второй этаж, третий ремонтировался, вводился в эксплуатацию. Как только это произошло, расширился штат врачей: появились три онколога, андролог, нейроуролог. Часть работают по совместительству, но это не мешает ни им, ни нам, ни пациентам. Всего у нас одиннадцать врачей, из них пять – кандидаты медицинских наук, доктор медицинских наук, остальные – высшей категории.
– Если большая часть врачей – совместители, их же можно найти и в казенной медицине. Почему пациент должен прийти сюда, в «Клинику мужского здоровья»?
– Скорость. Особенно когда речь идет об онкологии. Сталкиваясь с подозрением на рак, крайне важно как можно раньше установить диагноз, начать лечение и не упустить драгоценное время. Здесь все этапы проходят быстро – да, они не бесплатны, но мы можем организовать процесс так, что от первого визита до операции пройдет неделя: все анализы, заключение, направление – на руках.
Плюс оборудование, которого в Челябинске пока нет нигде. И, конечно, индивидуальный подход, комфорт, спокойствие, уверенность, что к тебе отнесутся по-человечески, с пониманием, особым вниманием.
– Урология касается не только мужчин, но и женщин.
– Конечно. Никто и не говорит, что у женщины не может возникнуть проблем, связанных с мочеполовой системой. То же недержание мочи: здесь в большей части наши пациенты – женщины.
– Тем не менее вы называетесь «Клиника мужского здоровья». Сознательно отсекаете часть целевой аудитории?
– Наверное, в первую очередь, это связано с тем, что мужчины и женщины по-разному относятся к своему здоровью. Если женщина регулярно посещает врача, то мужчине сложно даже представить, что он окажется в кабинете уролога, а уж признать, что он болен, – ни за что! Или – а вдруг кто-то из знакомых узнает? Это же «катастрофа». Поэтому в клинике наши врачи хотели создать именно такие условия, когда психологический барьер исчезает и мужчина спокойно приходит, чтобы либо убедиться, что у него все хорошо, либо, если есть какая-то проблема, быстро начать лечение.
При этом замечу, в последнее время осознанность сильного пола растет. Все чаще бывает, когда мужчину ничего не беспокоит, но он обращается к врачу, чтобы просто пройти «ТО» организма. Люди стали понимать: болезнь не всегда проявляется симптомами. Часто ее выявляют именно на профилактических осмотрах. Чем раньше, тем лучше.
– Перед вами стоит задача сделать так, чтобы все одиннадцать врачей, которые у вас работают, вошли в штат, перестали быть совместителями?
– Нет. Потому что учредители очень тщательно подбирают команду, выбирают близких по духу людей, естественно, профессионалов высочайшего уровня. Другое дело, что нам еще нужны специалисты – терапевт, невролог. Я иногда говорю: давайте уже на четвертый этаж заглядываться… Но понимаю, что врачи этих профилей необходимы: не всегда причина заболевания кроется в телесных нарушениях, может быть проблема «в голове», из-за стресса, душевного неблагополучия.
– А есть у вас конкуренты?
– В Челябинске есть еще один специализированный урологический центр. Многопрофильные или совсем маленькие – кабинетного типа – мы не рассматриваем. Но в любом случае мы чувствуем себя на рынке абсолютно уверенно, динамично растем, и география наших пациентов растет: не только Челябинск, но и Москва, Санкт-Петербург, Сочи, Ханты-Мансийский автономный округ.
– Надо постараться, чтобы из Москвы привезти пациента…
– Из Германии, Америки приезжают. Кто-то едет конкретно к нашим докторам, кто-то, сравнив цены с теми же столичными, решает, что здесь выгоднее.
– А какие у вас новшества ожидаются? Что вообще есть уникального?
– Если вы об оборудовании, то оно у нас все современное. Модели, приобретенные в 2017 году, и так актуальны, но уже постепенно обновляются. Главное – это то, что у нас есть все, чтобы а) пройти полный чек-ап за один визит к врачу б) получить помощь комплексно.
Есть аппарат ударно-волновой терапии (воздействие низкочастотными акустическими импульсами), магнитная терапия. Абсолютное новшество – PRP-терапия, как плазмолифтинг в косметологии, но направленный на регенерацию, омоложение половой системы. В Челябинске никто не делает, кроме нас.
Аппараты УЗИ у нас современные, с возможностями, которые необходимы. Уже рассказала про КУДИ.
– Что считаете главным отличием клиники? Помимо уровня оказания медпомощи.
– Уровень сервиса. Это прослеживается даже в мелочах: начиная с кофе и индивидуальных полотенец в туалетной комнате, заканчивая теплыми полами в процедурных и манипуляционных кабинетах. Hi-Fi-музыка для релаксации, смарт-телевизор, кондиционер, красивое граффити, даже огнетушители серебристого цвета, чтобы процедура проходила в нужной атмосфере. Сейчас заключили контракт на профессиональную ароматизацию помещений – выбрали запах, как в салонах Lexus.
– Не клиника, а мужской клуб.
– Почему нет?! Ты пришел (на прием или лечение), и тебя ничего не должно напрягать. Через визуальный код, обстановку мы транслируем пациенту искреннюю заботу, выстраиваем общение так, что он ощущает максимум удобства. Как следствие, у него остаются только положительные эмоции, благодаря чему он становится амбассадором бренда и готов рекомендовать клинику другим.

ИМЕ– Вы окончили Тюменскую академию. Как оказались в Челябинске?
– Здесь работал известный профессор Николай Иванович Тарасов – один из лидеров в России по образованию, методикам в урологии, я окончил обучение у него, защитил кандидатскую в Санкт-Петербурге… Потом была небольшая командировка в Москву, в клинику профессора Калинченко, в Германию, Гамбург – и все.
– Уровень медпомощи здесь, в Челябинске, отличается от уровня медпомощи в Гамбурге? У нас хуже, потому что мы не знаем и не стремимся, или денег мало, нет оборудования?
– И то, и другое, и третье. У нас система образования разрушена была по большому счету. Даже в нашем центре проблема – кого брать в штат. Сейчас мы собрали лучших урологов. Сделали абсолютный топ. А дальше? Новых кадров нет, кафедры нет.
– А своих учить? Дорого?
– Уролог изначально – это хирург. Он должен уметь оперировать. Потом уже расходится: андролог, уролог-гинеколог, онкоуролог, нейроуролог… Поэтому у нас максимально длинное образование: идеальный вариант – два года ординатуры, три года аспирантуры, и потом желательно учиться, учиться и еще раз учиться.
– Вы сейчас занимаетесь хирургией?
– Делаю только пластические операции. Крупные – эндоурологические или лапароскопические – нет.
– Пластическая операция связана с эстетикой?
– Чаще всего да. Бывают острые моменты – переломы, разрывы, надрывы.
– С какими проблемами чаще всего к вам приходят?
– «Мне стало грустно жить».
– Что это значит?
– Ничего не радует. Есть шкалы AMS, старинные, начала 2000-х, немцы выпустили. Это семнадцать вопросов, пациент даже не понимает, с чем они связаны: сон нарушен – не нарушен, жизненный пик пройден – не пройден. Это все – гормональный фон.
– Климакс есть не только у женщин?
– Вообще не только у женщин. У мужчин он раньше. Начало – в сорок лет. Почему много инфарктов/инсультов у мужчин после сорока – сорока пяти? Тестостерон падает – свертывающая система начинает страдать, соответственно, образуются тромбы. С чем еще обращаются? С половой функцией, проблемами с зачатием, мочеиспусканием. Есть блок пациентов по болезни Пейрони, которых направляют именно к нам, потому что мы в принципе одни в городе этим занимаемся. Редкое заболевание, но встречается.
– Бывает, что человек дожил до семидесяти пяти, не был у вас ни разу и при этом здоров?
– Я пока не встречал. Недавно у меня был небольшой казус: мужчина на приеме жалуется на половую функцию. Я говорю: «Ну, конечно, в таком возрасте начинается…» А потом читаю историю – он младше меня. Просто так выглядит, что я подумал, ему лет шестьдесят – шестьдесят пять. А такого, что пришел мужчина в семьдесят пять и сказал: «У меня все супер», не бывает.
– В каком возрасте мужчина должен к вам прийти?
– В сорок. Это стандарт. Первичный массивный скрининг. Дальше регулярно. Но идеальный вариант – еще и в двадцать пять, тридцать, тридцать пять: сдать кровь, создать тестостероновый паспорт, чтобы в сорок мы отталкивались от конкретных цифр. Нормы стандартизированы: температура, давление, но кто-то всю жизнь живет с большими или меньшими показателями. То же самое и по гормональному фону. К нам приезжают пациенты-южане, у них изначально высокий тестостерон. Сдают кровь, и вроде бы по значению норма, а жалоб куча, и видно, что идет огромная нехватка гормонов. Сейчас, благо дело, появилось суперисследование – масс-спектрометрия. Она как раз показывает, хватает или не хватает гормонов, т. к. берется именно альбуминовая фракция тестостерона: человек просто сдает слюну – безболезненно, эффективно, и мы уже можем точно сказать, надо что-то делать или нет.
– В 2020 году вы приросли по показателям посещаемости. Это связано с эффектом низкой базы? Вы динамично растете, потому что в начале пути?
– Мы каждый год прибавляем и прибавляем. У нас изначально база была высокая – с первого дня начали работать в режиме. Но сейчас прибавили в разы. Если брать 2019 год, человек пятнадцать было в день, а сейчас посещение за сотни перешло.
– У вас одиннадцать врачей… Примерно по десять пациентов на каждого?
– Нет. Некоторые могут тридцать-сорок принимать, некоторые – двух-пятерых, все зависит от того, чем врач занимается. Если, например, это биопсия предстательной железы, почти операция, то он не может ее сделать за две-три минуты. Три-пять исследований в день, больше невозможно.
– Тридцать-сорок человек – это по сколько минут на каждого?
– По-разному. Чаще всего у нас предусмотрено полчаса на одного человека, но нельзя забывать, что в этот момент у нас другие люди могут и обследоваться, и лечиться, соответственно, мы можем за эти полчаса принять восемь-девять пациентов. Объем именно за счет логистики.
– То есть нет такого, чтобы кто-то страдал от вашего невнимания?
– Совершенно верно. Внутренняя логистика сейчас построена настолько четко, что мы знаем, что, где и как. Обратили внимание на вторые часы практически у всех врачей? На самом деле это опознаватель: пациент заканчивает лечение, нажимает кнопку, и где бы доктор ни находился, у него это высвечивается. Мы заранее можем сказать: этого пациента – «на кровь», пока сдает, решить проблемы с другим. Доктора на месте вообще не сидят.
– Чтобы держать уровень, вам нужно соответствующее оборудование. Какие новшества вы ожидаете? Или что-то недавно появилось? Быть может, есть то, чего нет у других?..
– Такого много. Ударная волна – мы единственные в регионе, кто реально этим занимается. Это настолько новое физиолечение, которое позволяет действовать без проницаемости в организм, то есть ничего никуда не вставляется, за счет прохождения акустических волн мы получаем эффект кавитации. Как камни разбиваем в почке: мы же нигде не разрезаем ничего, просто акустика проходит. Здесь то же самое. При эректильной дисфункции на половой член за счет кавитации можем вызвать микротравму и сразу регенерацию, соответственно, усилим ткани, обновим сосуды. Экстракорпоральная волна, индукционные магниты, очень современный фонофорез (это, конечно, старая методика, но аппаратов, которые позволяют делать разную глубину фонофореза, в Челябинске нет), электронейростимуляция и – огромный плюс – введение новых методик лечения, PRP-терапия, которой вообще никто не занимается. Причем сейчас, работая со Сколково напрямую, мы достигли эффекта именно настоящей PRP, когда получаем тот уровень тромбоцитарной массы, который нужен, который заявлен.
– А в каких проектах вы работаете со Сколково?
– По оборудованию, на котором мы можем получить высококачественный материал из крови. В одном миллилитре должно быть тромбоцитов настолько много, чтобы мы могли заявлять, что это насыщенная тромбоцитарная масса. Они работают, конечно, идеально.
– Мы говорили про мужской климакс, но я не спросила: тестостерон падает – есть ли какая-то заместительная гормональная терапия?
– Как и у женщин. Но у женщин настолько сложно, надо соблюсти все виды гормонов, надо высчитать, есть ли терапевтическое окно, закрылось оно – не закрылось, на каком уровне сейчас находится. У мужчин просто – тестостерон.
– Если его мало, то можно принимать…
– Да, повышаем его, и проблема решается довольно-таки быстро и эффективно, для мужчин это однозначно удобный вариант. У женщин – ежедневный прием таблеток в одно и то же время, забыла – эффект теряется, по крайней мере, контрацептивный. У мужчин – укол, повтор через два с половиной – три месяца. Даже если забыл, чуть пораньше, чуть позже – не имеет значения. Бывает, у нас пациенты идут на более коротких уколах, которые делаются раз в две-три недели. Бывает, на гелях, особенно первичные, с которыми только начинаем работать, и нужно понять, как они отреагируют: если что-то заподозрили – отменили, если все нормально, переводим на более удобную терапию.
– «В среднем по больнице» эректильная функция у мужчин нормально сохраняется до какого возраста?
– У здорового или не очень? Если по популяции, в сорок пять – пятьдесят лет практически у каждого второго однозначно проблемы.
– Это же молодой совсем человек…
– Кто спорит-то? Конечно молодой. Был опрос, наш, отечественный, он проводился во многих городах, в том числе в Екатеринбурге. Практически 75 % респондентов сказали, что да, есть проблемы. Но главное в другом: из этого пула только 8–10 % обратились к урологу. Это исследование 2012 года, но ничего не поменялось, лучше не стало… Ни в Екатеринбурге, ни в Челябинске.
А в целом есть мужчины с тремя типами половой конституции: с высоким тестостероном, низким и средним. У кого высокий тестостерон, конечно, они живут дольше и дольше живут половой жизнью. Я помню, у нас был мужчина, пожилой, за восемьдесят, после операции он ко мне подходит и говорит: «А если теперь у меня будут половые контакты три раза в неделю, это нормально?» – «В принципе нормально». – «Просто раньше у меня каждый день было, сейчас чувствую, чуть похуже стало». Поэтому здесь все зависит именно от гормонального, эмоционального фона, от того, насколько человек здоров именно по тканям, насколько он вообще был изначально счастлив в этой жизни. Элемент счастья тоже управляет жизнью, как и общее состояние здоровья. А у нас в Челябинске выйдите на улицу, посмотрите, сколько счастливых людей?..
– Все к вам за тестостероном!
– По идее, надо. Должен быть вообще скрининг в популяции по мужчинам, стандарт ввести в двадцать пять, тридцать пять лет, чтобы была программа, мужской паспорт. У нас же придумали сейчас паспорта на ковид. Почему бы и тестостероновые не создать? Для пациента удобно, мне кажется, пойдут все с охотой, уж точно никто не откажется. Я только за.
– А вообще есть проблема привести мужчину к вам?
– До сих пор. Мы ведем опрос практически каждого пациента, у нас есть графа: откуда вы о нас узнали, как записались? Ответ чаще всего – Интернет, второй – жена привела. В 50 % случаев мотиватором является женщина.
– То есть женщина знает, что у ее мужчины появились проблемы, и записывает его на прием.
– А если бы у него ее не было, он бы не пришел ни за какие коврижки. Потому что даже когда приходят, их надо мало того что разговорить, расположить к себе, чтобы не боялись, не пугались, надо быстро получить эффект, иначе русский мужчина никогда не вернется, поэтому надо работать стремительно. Пришел сегодня – сегодня и должен быть эффект, а не завтра, не послезавтра. Без мотивации у нас в стране тяжело.
– Вы работали в казенной медицине, набирались опыта, оперировали, росли, из вас там сделали профи. Сейчас ваш рост продолжается?
– Если бы все было так, было бы супер. В нашей стране человек делает сам себя. Таких, как я, – миллиарды. Но почему один достигает, а другой – нет? У всех возможности одинаковые.
– Если бы вы, окончив институт, пришли в частную клинику, вряд ли бы выросли, у вас бы не было практики.
– Абсолютно не имеет значения.
– Почему?
– Человек окончил ординатуру – это государственная структура, но это не говорит о том, что он стал специалистом. Бывает наоборот – частная медицина подталкивает к чему-то, то есть человек стремится, ему хочется знать. Но самое главное, государство не может нам дать те фундаментальные знания, которые нужны. Все то, о чем я вам рассказываю, все эти знания я получил, к сожалению, не в госструктуре – те же самые поездки за границу, обучение, форумы, выступления, то, что я делал сам.
– Чему именно вы научились за границей?
– Заместительная гормональная терапия.
– Здесь ее нет?
– Конечно. Где вы слышали, чтобы она была по мужчинам? Я больше скажу – и по женщинам-то ее нет. Если брать сейчас всех урологов Уральского региона, реально занимаются этим, может быть, четыре человека. И все они – у нас. Остальным проще отзвониться: «Алексей, у меня такой-то пациент, я не знаю, боюсь». А чего ты боишься? Ну, приезжай, я тебе покажу, расскажу, это же не проблема, тем более у нас часто бывают выступления, лекции. В Обществе урологов мы все состоим и пытаемся именно научную планку держать на хорошем уровне. Да, основная база наша, ну и что – мы же делимся этими знаниями. Сейчас на ноябрь планируется, надеюсь, большая конференция, уральская, хотим выступать. У нас в штате есть Дмитрий Рогозин – один из выдающихся ученых России, даже не Челябинска, страны. Тоже частная медицина, дошел только сам.
– Какова его специализация?
– Андрология – проблемы с зачатием, мужское бесплодие. Круче его никто в этом не разбирается, по крайней мере, в Челябинской области, да и, наверное, во всем Уральском регионе. Мы в целом попытались точечно собрать максимальных профессионалов в своем деле. Константин Ивахно, Евгений Киприянов – онкоурологи: пациент, придя к ним, за какие-то полчаса получает диагноз. Быстро госпитализируем, оперируем. Бывает так, что пациент приходит, а через неделю возвращается, но уже без опухоли.
– Онкология предстательной железы?
– Простаты, почек, мочевого пузыря. Рак простаты – самый частый.
– Насколько это опасная болезнь, на сколько процентов излечима? Это приговор?
– Однозначно не приговор. Вся беда в том, что не вовремя. Пациенты настолько затягивают: не месяц, не год – десятки лет. До последней стадии, когда мы уже видим метастазы. А если бы он хотя бы раз в год приходил, сдавал тот же самый онкомаркер по стандарту – все понятно. Сделали осмотр, УЗИ… Исследований же много не надо, есть определенный набор, который позволяет минимизировать риски.
– Чем вы отличаетесь от ваших коллег челябинских и, например, столичных? Почему я должна выбрать вас?
– Все очень просто: если брать соотношение «цена/качество», мы, наверное, однозначно опережаем всех в разы. А самое главное, что в Челябинске, что в Москве нет специализированных клиник. Второй момент – репутация, которая уже заслужена. Нас знают пациенты, отсюда объем посещений, есть те, кто нас специально находят, по десять-пятнадцать лет.
– Вы сколько лет практикуете?
– Двадцать один год.
– За эти годы менялось процентное соотношение «виноватых» в бесплодии – чаще женщины или мужчины?
– Раньше в СССР и до 2000-х годов всегда считалось, что бесплодие – прерогатива женщин. Потом этот момент начал сравниваться, и сегодня чуть ли не большинство – мужчины.
– Почему такая тенденция?
– Опять же низкий тестостерон как один из самых важных фактов. В яичке есть два типа клеток – Лейдига и Сертоли: первые вырабатывают тестостерон, вторые – сперматозоиды. Но и те и другие гормонозависимые. Соответственно, уменьшается и количество, и качество. Я помню, у нас было очень много пересчетов спермограмм. Когда я начинал работать, считалось нормой сорок миллионов в одном миллилитре, причем подавляющее большинство быстрые сперматозоиды так называемой группы «а». Сейчас считается нормой пятнадцать миллионов. При этом «а» не должно быть много, должно быть «a + b», 32 % хотя бы. У нас, к сожалению, идет регресс даже по этому моменту.
– Какие факторы провоцируют мужское бесплодие?
– Их очень много. На первом месте все-таки генетика и стресс. Хронический стресс, в котором мы живем. Нельзя забывать про метаболические изменения, та же самая полнота вызывает, к сожалению, мужское бесплодие. До конца изученных, на сто процентов, факторов пока что нет. Мы знаем определенный набор, на который можем повлиять, но того, что изменить не в силах, гораздо больше. То есть факторов миллионы. Мы можем корректировать только несколько.
– У мужчин есть запрос по увеличению полового члена?
– Да, без операции, филлеропластика – это быстро, безболезненно, эстетично, атравматично. Инъецируется гиалуроновая кислота, молекулы которой, оттягивая на себя воду, увеличивают объем. Даже введя небольшое количество филлеров, мы получаем довольно-таки хорошие результаты.
– Насколько хорошие? До каких размеров можно увеличивать?
– До любых, но надо все-таки думать об эстетике. Всегда должен быть определенный предел. То же самое, когда девушки увеличивают губы: можно хоть насколько их раздуть, но это будет некрасиво и неестественно.
– Губам не надо функционировать…
– Филлер вводится не в само кавернозное тело, а под кожу, в жировой слой, и, соответственно, на функционал не влияет. Конечно, если накачать сильно и перетянуть, мы можем вызывать сдавливание, ишемию. Это будет дискомфортно и больно для самого пациента. Поэтому чувство меры обязательно должно быть.
– Расскажите подробнее о процедуре магнитной стимуляции нервно-мышечного аппарата тазового дна. Внешне это обычное кресло.
– Это индукционный магнит. Одно из ультрасовременных оборудований. Действительно, обычное кресло, куда садится пациент, женщина или мужчина, подбирается определенный режим под заболевание (у каждого свой диагноз, например, недержание мочи, может быть провал тазовых органов, опущение диафрагмы, есть или нет болевой синдром, связанный с неправильной работой нервных окончаний). Процедура идет в среднем где-то до пятнадцати-двадцати минут, делается два-три раза в неделю.
– Насколько она эффективна?
– Бывает, даже одного сеанса хватает для того, чтобы пациент почувствовал улучшение. В четыреста раз эффективнее упражнений Кегеля при недержании мочи у женщин. Одна процедура заменяет четыреста повторений. Показана мужчинам после радикальных операций, когда при онкологии мы убираем предстательную железу и бывают эпизоды недержания. В случае если сфинктер сохранен у мужчины и мы можем доказать, что он есть, проведя КУДИ-исследования, назначаем либо БОС-терапию, либо непосредственно индукционный магнит, чтобы накачать мышцу как раз таки этим креслом.
– Коснись меня подобная проблема, я бы не пришла. А мужчина? Успешный, альфа-самец – и признаться в недержании…
– Как раз если он альфа-самец, ему нужно прийти и сказать. А если не может переступить через барьер, то точно не относится к этой категории. В любом случае, если человек осознал и принял проблему, он будет искать решение и выйдет на нас, на другие клиники. Ну представляете, тот же самый альфа-самец идет, и от него пахнет: подкапывает же ежесекундно, всегда, запах неимоверный… И человек себя зашивает в такие рамки, что никуда больше не выйдет из дома.
А ведь проблема сегодня решается. Мы работаем с Санкт-Петербургом, клиникой Пирогова. Недавно отправили туда мужчину после онкологии с проблемой недержания, ему по квотам, абсолютно бесплатно поставили протез, сделали слинг, все подтянули, он счастлив.
– Чего не стоит делать мужчине, чтобы не стать вашим постоянным клиентом?
– Не стоит ничего бояться. Остальное – общие принципы: не злоупотреблять алкоголем, высыпаться, следить за уровнем витамина D, периодически сдавать анализы, и тогда до определенного возраста он не будет нашим пациентом. Элемент старения ждет всех.
– Топ мифов, заблуждений о мужском здоровье?
– Первый: я постарел, поэтому у меня все плохо, и ничего не надо с этим делать. «Доктор, ну что вы хотите, мне уже пятьдесят». А какая разница – пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят? Надо жить сейчас. Второй миф – по поводу препаратов для эректильной дисфункции. Многие думают, что они вредны. Приму – умру.
– А эти препараты – решение проблемы?
– Нет, я считаю, это коррекция, палка-выручалка для доктора, чтобы закрепить пациента. Потому что если он не получит мгновенный эффект, он никогда ничего больше делать не будет.
– Но если он принял таблетку и решил: а зачем обследоваться или лечиться дальше, вот же – палочка-выручалочка?..
– Он предупрежден, что эффект временный. Когда я только-только начал заниматься гормонами, применять фармакотерапию, были пациенты, которые приходили и говорили: «Доктор, я принимаю таблетки уже восемь лет, они мне не помогают, вариантов два: либо подделка, либо я привык». Но за этот период времени он постарел, и у него тестостерон настолько упал, что те рецепторы, на которые действуют медикаменты, не могут работать, у них нет связующего компонента. Мы повышаем тестостерон, он приходит через несколько недель: «Слушайте, это была подделка, вот сейчас нормальные таблетки продают». А проблема-то не в этом, а в том, что тканевая рецептурная активность снижается.
– Третий миф?
– Пациенты говорят: «Я знаю, мне говорили чуть ли не с самого детства, чем меньше половых контактов, тем меня на дольше хватит». Все абсолютно наоборот. Каждый половой контакт – это тренировка и для поднятия тестостерона, и для сосудов полового члена. Мы не даем ни органу, ни человеку стареть.
Еще момент – часто молодые пациенты жалуются: «Доктор, у меня первые пять раз за ночь нормально, а вторые пять – так себе». Обманывают. Им нужно побороть свое стеснение, и они бравируют. Реально здоровому мужчине не нужно пятнадцать-двадцать половых контактов. Один. Когда половой контакт ускоренный (есть такое заболевание – преждевременная эякуляция) и длится несколько секунд, конечно же, не хватает ни женщине, ни мужчине, и чтобы нивелировать этот момент, он приступает ко второму акту. Но почему он может второй и даже третий раз? Потому что не успевает потратить гормон за первый половой контакт. И когда говорят: через две секунды могу второй раз, такого не бывает, потому что должен быть период реконвалесценции – восстановления, без него никак. С возрастом этот период может меняться, что опять же связано с тестостероном. Еще одна глобальная путаница – заболевания, передающиеся половым путем.
– Тоже к вам? Я думала, к венерологу…
– К венерологу – с венерологическими заболеваниями: гонорея, сифилис. Но если уретрит или простатит связаны с хламидиями, уреаплазмой, микоплазмой, то это набор урологии. Еще один миф – заболевания, передающиеся половым путем, нужно лечить какими-то варварскими методами. Многие пациенты отмечают: «Я в девяностых лечился, мне вставляли, промывали» – нельзя так делать. Если есть инфекция, принимаем антибиотики – и все.
– Расскажите о планах.
– Мне бы хотелось, чтобы на Урале, в Челябинске среди урологии мы были фундаментальной структурой. И чтобы процесс образования у нас, урологов, не терялся. Если нужны наши усилия, мы готовы сделать все, чтобы урологическое сообщество жило, помогая друг другу, обучая друг друга. Это было бы здорово.

ИМЕЮТСЯ ПРОТИВОПОКАЗАНИЯ, НЕОБХОДИМА КОНСУЛЬТАЦИЯ СПЕЦИАЛИСТА