В Курган Меньшовы прилетели после обеда. Поселились у Марины в «Моем уютном доме», и это дополнительно придавало мне уверенности в том, что интервью обязательно состоится. Предварительная договоренность у нас уже была: я получила от Владимира Валентиновича согласие по телефону. Но короткий разговор перед ужином заставил меня в этом усомниться… Маэстро был не в духе. Он отчитал меня как школьницу за опоздание (хотя я не опоздала, а просто не была в курсе того, что он готов к встрече) и перенес интервью на завтра. Мы с Николаем Пушилиным не солоно хлебавши отправились восвояси. Впрочем, Николай — тот вообще мог расслабиться, потому что фотографироваться звездная пара наотрез отказалась. И вот- завтра. Я звоню к нему в номер.

- Владимир Валентинович, доброе утро! Мы договаривались с вами созвониться перед обедом…
- Да-да, я помню. Давайте встретимся в два часа в ресторане.
- Спасибо! До встречи!
В «Пять звезд» я приехала заранее, еще питая слабую надежду, что Вера Валентиновна снизойдет до нас своим вниманием… Но чуда не произошло. Вздохнув, я задаю свой коронный вопрос:
- Владимир Валентинович, что для актера важнее: мастерство или вдохновение?
- Вопрос, надо сказать, непривычный, потому что в последнее время не только у журналистов, но и у критиков принято рассуждать об успехе, а не о вдохновении. Поэтому, как говорят политики, вопрос очень хороший, спасибо вам за него. Я буду отвечать шире, не только об актерском деле, поскольку я в основном режиссер, а актерство для меня — хобби. Так вот по отношению к творческим профессиям вдохновение — это очень большая редкость, я даже не знаю, существует ли оно сейчас в профессии актера. Я не знаю, по правде говоря, может ли существовать момент вдохновения во время исполнения спектакля, когда все достаточно жестко завязано в рамки какого-то общего решения, и пока ты будешь вдохновенно играть, партнер будет недоуменно в это время на тебя смотреть. Вдохновение имело место во времена Мочалова. Вдохновенное исполнение роли Гамлета, его монологи были описаны Белинским. Но Мочалов, он был (как бы это сказать?) немного отвязанный, и пока он играл, все окружающие его актеры останавливались, да и зрители-то, собственно, приходили посмотреть только на него. Актерское вдохновение, по-видимому, должно проявляться где-то в репетиционном периоде, когда ты только выстраиваешь роль. Это не выглядит как полет, это может быть секундочка, в которую ты вдруг понимаешь, что вот здесь можно попробовать сыграть вот так. А как режиссер и как сценарист я могу сказать следующее: ты понимаешь, что тебя посетило вдохновение, если, закончив ту или иную картину или завершив работу над сценарием, ты смотришь на результат своего труда и думаешь: «Неужели это сделал я?» Это значит, что, работая, ты вышел в какую-то «надобласть», поднялся над собой, сделал больше, чем мог. У меня такие случаи бывали, правда… хотя, нет, не буду говорить так, и в актерской практике были свои удачи, а в режиссерской – так там сплошь и рядом. Каждый мой фильм (я понимаю это, когда я смотрю его вместе со зрителем и вижу реакцию зрительного зала) – это много больше, лучше, чем я. Вот так.
- Когда вы смотрите свои фильмы, вам удается быть просто зрителем или вы постоянно оцениваете, постоянно включены в аналитический процесс?
- Думаю, что нет, отрешенным взглядом, взглядом обычного зрителя свои фильмы мне смотреть не удается. Во-первых, я помню, как все это делалось. Смешно сказать, но я помню это даже в отношении тех фильмов, которые снимались 25 лет назад и все вокруг фильма уже давно мною забыто. Но вот как он снимался, я могу воспроизвести в деталях, видимо, потому, что это оказалось самым главным делом моей жизни.
- А чужие картины вы тоже смотрите с точки зрения своей профессии?
- Нет, меня легко захватить. Я могу смотреть кино просто как нормальный зритель. Просто в отличие от обывателя я раньше сумею оценить достоинства картины. Когда мы смотрим фильм вместе с Верой или даже с Юлей, порой просто переглянемся: «А! Как сделал! Какой прекрасный кусок!» Это присутствует у меня уже лет сорок, я не был еще режиссером и сценаристом, но помню, что, когда вокруг меня большинство ничего не понимало в фильме Феллени «Восемь с половиной», я был просто опрокинут, потрясен, не мог насмотреться (а тогда подобный фильм можно быть увидеть только в очень избранных аудиториях), и до сих пор я пребываю в этом состоянии.
- Какие еще работы на вас произвели столь же сильное впечатление?
- «Пепел и алмаз». Но сейчас я уже не так часто его пересматриваю… Вот «Восемь с половиной» смотрю и все равно не могу понять, как это сделано… Не по ремеслу, нет! Пытаюсь понять, как вообще такое может родиться! Как может такое прийти в голову?! «Пепел и алмаз» тоже сильнейшее впечатление произвел, и до сих пор там есть два-три кадра, два-три эпизода, которые остаются для меня просто гениальными. Очень сильно подействовал в свое время фильм «Девять дней одного года» - переломная в то время для нашего кино картина, она и сейчас сохранила свои достоинства… Это я назвал вам сейчас навскидку. Но вообще этот список у меня велик… Там и Гайдай с «Кавказской пленнице», и Рязанов с фильмом «Берегись автомобиля», и Данелия с «Мимино»…
- Все, что вы называете, это старое кино. Как вы оцениваете состояние сегодняшнего кинематографа?
- Я оцениваю его плохо, но это, скорее всего, старческое брюзжание. Это другое кино. И если бы я в свое время видел именно его, но никогда бы не стал кинорежиссером. Мне неинтересно заниматься таким кино. Мелко нарезанные кадры: бегут, кричат, стреляют, прыгают, взрываются…
- Но ведь есть же и сейчас кино, где никто не убивает, никто не умирает, никто не проститутка, никто не сутенер…
- Есть. Но должен вам сказать, оно неинтересно зрителям. На самом деле это даже любопытно: несмотря на то, что все жалуются и говорят, что им надоели фильмы про бандитов, в прокате именно такое кино имеет бешеный успех.
- Если говорить о наиболее заметных в последнее время картинах, как вы оцениваете, например, такие как «Изображая жертву», как «Эйфория», как «Связь», как «Мне не больно»?..
- Ни один из них не назову совершенным. Достаточно высоко оцениваю «Мне не больно» и «Изображая жертву». Серебряников, кроме всего прочего, очень серьезно поработал над сценарием, постаравшись придать хоть какой-то смысл истории, которую описали в своей пьесе братья Пресняковы, а то изначально там даже и смысла-то особенного не было. Грубо говоря, прикалывались ребята. Но фильм получился значительный. Очень не нравится «Эйфория». Меня тут приглашали на ее обсуждение в передачу «Закрытый сеанс», которая идет по ночам на Первом, но потом сказали, что они передумали, может быть, испугались меня звать, потому что это совершенно претенциозная, пуская картина, которую приняли за какую-то трагедию, хотя никакой трагедии там нет.
- И вы бы сказали об этом Ивану Вырыпаеву, если бы вас там, на «Закрытом сеансе», спросили?
- Разумеется. Я уже сказал. В прессе сказал, что это претенциозная ерунда и ничего там нет, кроме каких-то претензий и попыток сделать что-то значительное. И еще там есть неплохая операторская работа, благодаря которой фильм в итоге можно выдать на некоторое время за трагедию.
- Хорошо, в таком случае назовите наиболее удачные, с вашей точки зрения, работы сегодняшнего кинематографа.
- Будем говорить тогда не о кинематографе, а о сегодняшних молодых кинематографистах, потому что продолжают жить наши старики, к которым уже теперь можно отнести и меня. И они продолжают снимать картины другого рода, пусть не такие, как раньше, но с некоторыми попытками участвовать в системе координат прежнего кинематографа, прежнего искусства, потому что, грубо говоря, картины, которые появляются на экране сейчас, в большинстве своем не смогли бы пройти дальше худсовета. Не прошли бы на уровне художественного решения, на уровне сценария их положили бы на полку… Потому что раньше был очень строгий отбор, а сейчас – нашел деньги и снимай. Причем порой это даже не деньги частных инвесторов, а государственные средства, которые он где-то ходит, жмет, что-то придумывает и, в конце концов, получает… А потом снимает без всякого контроля со стороны и выдает зрителю. Что это – понижение уровня? Я не знаю. Но это мировое понижение уровня. Сравнить с кинематографом 60-70-х годов невозможно, потому что тогда была ответственность художника за свое творчество и было понимание того, что ему дали кафедру, чтобы сказать людям очень важные слова. Сегодня этот подход абсолютно, напрочь отсутствует. «Мне дали деньги, чтобы я прикололся. Вот мои друзья, они очень довольны, мы так хохотали!», - и все, и этого для сегодняшних кинематографистов (как они говорят) достаточно. Но это все слова! Потому что там, внутри, их все равно что-то гложет, им хочется международного признания… И уровень притязаний – ни много, ни мало – «Оскар»! Этот проклятый «Оскар», который всех сожрал! Да разве в нем дело? Разве не самое главное завоевать сердца зрителей, сделать так, чтобы картина вошла в их жизнь, разошлась на цитаты, осталась в воспоминаниях?! Но не это для них предмет гордости. Приз фестиваля – да, но не то, о чем я сейчас говорю. Я, конечно, не все смотрю, хотя смотрю, и немало: во время фестивалей нам присылают очень много картин участников, мы отсматриваем все подряд и, знаете, даже как-то страшно становится. Вот честное слово! Ну как же это так?! Да что же это такое?! Да это же не кино! И ведь это вроде как уже имена у ребят, и вроде они уже чего-то добились в этой жизни! Ну да ладно… Назову фильм, который показался мне очень сильным. (Конечно, есть все-таки события серьезные.) «Остров». Я не знаю, правда, что у него со зрительским прокатом, вроде бы даже прокат довольно пристойный. Я совсем не принимал последние работы Павла Лунгина, все его «Бедные родственники», «Мертвые души» - это все ерунда полная… И вдруг он взял чужой сценарий и гениального Мамонова, и получилась какая суровая, минималистски сделанная картина.
Очень достойная лента «Питер-FM». Очень достойная. Именно она примирила меня с молодыми авторами. Девочка в своей первой дебютной картине сделала поколенческое кино о молодых, о том, как они живут: без приколов, без мата, без злости. Получилось «Я шагаю по Москве» в современном варианте, только вместо столицы – Питер. Это очень достойная картина. Я ее всячески приветствую.
- Все так ждали «Тихого Дона»… Последняя работа Бондарчука…
- Скажу то, что уже говорил. Я знаю этих ребят итальянских, которые картину закрыли. От них ничего и ждать нельзя было. Но, по-моему, по отношению к Сергею Федоровичу господь был очень милостив. Картина была спрятана, закрыта, и не надо было ее извлекать на свет божий. Откровенно говоря, гениальнейший фильм Сергея Афанасьевича Герасимова пока, в ближайшем обозримом будущем, перепрыгнуть нельзя. И это несмотря на то, что прошло 50 лет. Зачем Бондарчук взялся за эту работу, я решительно не понимаю. И это не то, что ему навязали итальянцы, он сам хотел ее снимать еще при советской власти. 20-серийный телевизионный фильм. Значит, он должен был быть уверен, что сделает нечто новое, что-то, чего до него человечество не делало. Лев Толстой называл это «энергией заблуждения». Здесь эта энергия заблуждения должна была распространяться на фильм Герасимова, мол, Герасимов снял такую муру, а я сейчас возьму и покажу всем, как это надо было сделать! И когда я вижу, что там даже попыток нет перейти Герасимова, я понимаю, что это была заранее обреченная идея. Конечно, можно все свалить на неудачную игру иностранцев, но там есть немало эпизодов, где играют только наши актеры и играют очень плохо.
- А скажите, исходя из чего, из каких соображений вы принимаете решение принять участие в том или ином проекте. Будь то кино, сериал или реклама…
- Как ни смешно, и рекламу я пережил тоже. Это была реклама нового тарифного плана одного из операторов сотовой связи. Вера и Юля рекламируют «Черный жемчуг. Юля вообще много снималась в рекламе… Ну как вам сказать… Вначале некоторые эмоционально заряженные актеры говорили: «Никогда! Ни за что! Это такой позор!» А мы к тому времени уже ездили за границу и видели, как самые выдающиеся люди из мира кино принимали участие в рекламных роликах.
- Наверное, как и в любом деле, важно, чтобы продукт был сделан качественно. И тогда за него стыдно не будет…
- Не скрою от вас, что вообще-то не надо этого актеру. Вообще-то. Но ведь реклама дает деньги. Такие, что приходится задумываться: «Это позорно?! Да нет, вроде это не позорно…» Кому-то ведь реклама карьеру сделала, например, Саше Семчеву. В рекламе пива «Толстяк» он начал сниматься еще до всех своих ролей в театре и кино. Получается, что наш мир сегодня устроен таким образом. И наша Юля снялась в приличном количестве рекламных роликов, но ни один из них не лег тенью на ее репутацию. А отказываться от денег? Ради чего? Конечно, нет никаких сомнений в том, что ни я, ни Вера, ни Юля не будем участвовать в кампании, которая унизит наше достоинство. А если это хороший, дорогой, красивый продукт, почему бы и нет?
- Что для вас «Дозор»?
- Смешно, но оказалось, он для меня очень многое значит. Я даже не предполагал, что так будет.
- И как вам понравился результат?
- Да, понравился. Понравился, потому что я это делать не могу. Я не знаю, как это делается вообще. Я не знаю, как придумать все то, что напридумывал Тимур Бекмамбетов в этом фильме. Честь ему и хвала. Я не знаю, как организовать такую рекламную кампанию (ну, это уже заслуга Эрнста и Ко) в духе лучших западных образцов. В результате всех этих действий «Дозор» пробил брешь в наступлении американских блокбастеров на нашего российского зрителя. Ведь до недавнего времени американское кино занимало первые строчки в прокате, и уже потом с большим отрывом шли наши, отечественные, фильмы. Теперь первые места занимают рейтингов занимают оба «Дозора», потом «Девятая рота», а «титаники» и тому подобное спустились на десятое место. И это очень серьезный шаг со стороны нашего кинематографа, что бы там ни пели наши критики. Те самые, которые до этого жаловались, что зритель не смотрит наше отечественное кино. Но когда вышла картина, не узнали. Свою победу не узнали. «Как? Нет! Мы, конечно, хотим, чтобы наше кино побеждало, но не такое…» А какое? Хотите, чтобы еще раз сняли «Весну на Заречной улице»? Не получится. Это очень хорошая, гениальная, великая картина, но выпустить ее сегодня – нет, не будет того зрительского успеха.
- Думаете, не будет?
- Нет, не будет. Вы смотрите этот фильм, делая скидку на пятьдесят лет, которые прошли со времени его первого появления на экранах. А сейчас эту историю представьте себе в наши дни. Кстати сказать, она тоже была позаимствована. Позаимствована из фильма незнаменитого, но в нем было знаменитое участие Маяковского – «Барышни и хулиган»…
- Тогда что же такое с нами происходит, если мы перестали хотеть таких историй? Что происходит со всем миром? Ведь это тенденция не только в российском, но и в мировом кино. Между тем, люди-то не меняются…
- Жизнь меняется, и люди меняются. Это мутационный процесс, который потом все поставит на свои места. Но сейчас в жизнь вошло столько информации! Один только телевизор, работающий и день, и ночь, чего стоит?! Я уже не говорю об Интернете. А чтобы освоить какой-нибудь продвинутый мобильный телефон, нужно отдельное образование… Количество информации, свалившейся на человека, так велико, что протолкнуться к нему со своей какой-то мыслью неторопливой, со своим рассказом, который мы вели в тех старых фильмах, романах, невозможно. Не-во-зможно. Человек не может больше воспринимать неспешное течение жизни. Он привык к такому ритму, что ему надо, чтобы через каждые три минуты случался какой-то взрыв. Когда он смотрит старое кино, он просто перестраивает мозги, а если ты новое ему дашь в таком темпо-ритме, он не воспримет его. Это проверено. Такому мировосприятию более всего соответствует экшн, боевики и тому подобные жанры, поэтому они и пробиваются в первые ряды рейтингов.

- Иногда у меня появляется ощущение, что нас на чем-то «имеют», когда бесконечно ссылаются на его величество Всемогущий Рейтинг. Я не знаю ни одного человека среди своих знакомых, кто бы переключил телевизор с канала, на котором показывают хорошее старое или новое (например, из числа тех, что были названы выше) кино, на канал, где транслируют очередной сериал…
- Обманывать с рейтингами – довольно бессмысленное дело. Зачем? Допускаю, что каналы могут чуть-чуть подвирать, чтобы выиграть первенство у конкурента, но принципиально — не думаю. Да и потом посмотрите – на всех каналах в одно время идут фильмы одного жанра: в шесть-семь-восемь – это сериалы, в десять-одиннадцать – боевики, детективы. Это же не случайно. Но могу сказать, что ситуация меняется. Я слежу за рейтингами, мне регулярно присылают журнал «Итоги», где еженедельно их публикуют. Сейчас резко рванул канал НТВ, и даже была пара недель, когда он обходил канал «Россия», и обходил не за счет сериалов, а за счет передач, правда, передач тоже такого, сенсационного характера. То есть можно сделать вывод, что сериалы кончаются. И мы в этом плане ничуть не отличаемся от всего остального мира, который лет двадцать подряд захлебывался различными «санта-барбарами» (они стабильно занимали все верхние строчки), а сейчас остыл к ним. Отошло. А было время, я помню, мы ездили в Германию –там все павильоны на всех киностудиях были застроены декорациями для съемки сериалов. Человек, если брать его точечно, существо не очень высокого полета. Но если рассматривать его на длительном отрезке времени, он в какой-то момент может очень сильно тебя удивить. Например, всю жизнь безбожно грешить, а потом в расцвете лет взять и уйти в монастырь и жить там не просто жизнью праведника, но святого человека. И ты уже поставил на нем крест и больше ничего не ожидаешь, а он вдруг возьмет и покажет себя совсем с другой стороны. То же самое можно сказать и о человечестве в целом. Оно, казалось бы, льнет ко всему самому низкому, к тому, что сделано на потребу (второсортный юмор, дешевые сериалы, сенсации различного рода), а потом выходит на новый виток развития и создает такие шедевры литературы, архитектуры, живописи, которые будут жить в веках. И у меня есть ощущение, что нарастание вот этих процессов вроде как уже происходит. Конечно, телевидение, скорее всего, никогда не будет источником и распространителем каких-то высоких материй, его главной задачей остается донесение информации, но, вероятно, какие-то отдельные каналы по-прежнему будут нести светлое, доброе, милое. Взять, к примеру, «Культуру». Мы возмущаемся бездуховностью нашего телевидения, жалуемся, что нас пичкают всякой дрянью, а вы посмотрите на то, сколько человек смотрит этот канал, несмотря на то, что он везде принимается. Два с половиной процента от общего количества зрителей!!!
- Какая из ваших работ самая любимая? Я имею ввиду не только режиссерские работы, но и работы актера.
- Насчет фильмов – это вопрос, действительно, не совсем корректный, потому что с каждым из них столько связано… Это буквально дети. И это настолько прямая параллель, настолько прямо сравнение, что я даже замечал такую особенность: если хороший, состоявшийся актер еще может обсуждать, что у него получилось, а что нет в той или иной работе, то когда он берется за кинорежиссуру, разговаривать с ним о том, что не получилось в картине, невозможно. Он весь белеет, стучит и стучит ногами, говорит: «Отойди, ты теряешь друга» и так далее.
- А вы ведете себя так же?
- Нет. У меня эта планка не то выше, не то ниже – не знаю, но я допускаю обсуждение своей картины, хотя все равно это весьма больно ранит. Но я привык, так было с каждым моим фильмом. Мне очень дорога моя последняя картина «Зависть богов». «Москва слезам не верит» и «Любовь и голуби» уже защищены. Защищены пленкой времени, и уже никто не пытается их критиковать, хотя в свое время весь этот шквал разгромных статей был для меня очень болезнен. Критику в адрес «Ширли-Мырли» я тоже уже пережил, а вот «Зависть богов» еще живая, трепещущая картина, и моя рана от того, что ее решительно не приняла наша критика, а прокат в то время был очень слабый, тоже еще не зажила. Я счастлив, что оба этих фильма на сегодняшний день пользуются популярностью у зрителей, что они делают рейтинги телеканалам, что их покупают на DVD. По данным одной из самых крупных звукозаписывающих компаний «Крупный план» (я всегда смотрю их годовые отчеты), «Москва слезам не верит» и «Любовь и голуби» всегда на первых местах по продаваемости. Иногда отодвинутся на второе-третье, потом опять вернутся, но всегда они делят первые места (совершая время от времени рокировки), с «Кавказкой пленницей»и «Шуриком» Гайдая, с «Иронией судьбы» и «Служебным романом» Рязанова. Но я еще раз повторю, на этих фильмах толща времени, они давно стали классикой, и меня, конечно, радует их успех, но я уже давно отношусь к этому, как к должному. А вот то, что «Ширли-Мырли» и «Зависть богов» вошли в эту классику, потому что первые сто мест — это фильмы самые что ни на есть классические и среди них где-то на середине две моих последних ленты, я счастлив. Это значит, что складывается вокруг картины мнение, которое выше, чем мнение критиков сразу после ее выхода. Вообще сразу после первого просмотра распробовать картину на вкус получается далеко не всегда. Например, «Ширли-Мырли» мало кто понял сначала (я специально ее делал такой стремительной), но потом, когда посмотрели во второй, в третий раз, звонили мне и говорили, какая это смешная комедия и как они со всей семьей просто катались по полу от смеха.
- А сейчас она уже разошлась на цитаты…
- Да, это для меня очень дорого и важно, но я надеюсь дожить до того времени, когда обе эти ленты поднимутся до первой двадцатки.
- А роль?
- А ролей у меня несколько любимых. Одна из первых в фильме Бориса Николаевича Бунеева «Последняя встреча» по сценарию Атриша Адиша – замечательно сценариста. Прекрасная роль – это вообще всегда сценарий, все хорошие актерские работы начинаются с этого. Вот и я в этой картине сработал превосходно, потому что материал был хорошим. Как говорил Жан Гобен: «Для производства хорошего фильма важны три условия: сценарий, сценарий и сценарий». Сейчас, конечно, все изменилось, но для хорошей роли сценарий по-прежнему имеет первостепенное значение. Превосходный сценарий был у Карена Шахнозарова с Сашей Бородянским в фильме «Курьер» - там у меня роль небольшая, но потом была великолепная работа в их же картине «Город Зеро» - замечательный и очень сильный фильм. Горжусь картинами «Где находится нофелет?», «Чтобы выжить», «Русский ректайм»… Вот недавно сделан фильм (его еще никто не видел) «Здравствуй, столица!», у меня там очень интересная роль такого немножко Ивана Пырьева, немножко режиссера Леонида Лукова. Это автобиографичный фильм, его снял про свою жизнь теперь уже, к сожалению, покойный Леонид Морянин. Можно больше, конечно, назвать…
- Вы больше себя чувствуете человеком кино или человеком театра?
- Кино, конечно. Более того, когда я заканчивал училище, у меня в театре настолько ничего не получалось, что я ушел и даже мысли в голове не оставил, чтобы вернуться. Это был период, когда я уходил из актерской профессии «насовсем». Потом меня начали снимать в кино. В театр же по-настоящему я попал только лет десять назад. Должен сказать, что это интересно. Я всегда любил наблюдать за Верой, которая как раз абсолютно театральный человек, не киношный… мне вообще всегда казалось, что актерская профессия для мужчины не самая правильная профессия, она идеальна для женщины.
- Кто же в таком случае будет играть мужчин?
- Не знаю…
- Такое отношение к профессии связано с тем, что актер не свободен в своем творчестве, что там есть элемент подчиненности?
- Не только. Актерство мне кажется нормальным занятием до тех пор, пока оно не становится профессией или пока мужчина еще молод. Но со временем в мужской стати, в мужской сути начинают возобладать женские гормоны. Смотришь на человека, которого ты знал молодым, красивым, успешным, и видишь, во что он превратился с возрастом: бабистый, капризный… Надо сказать, что профессиональные актрисы это очень хорошо знают и своих мужиков театральных за мужиков не очень держат. Я имею ввиду старшее поколение…
- Ваш любимы партнер в кино, на театральной сцене?
- Наверное, Вера. Мы с ней постоянно вместе.
- А вам не тяжело работать с женой?
- Нет. Мы оба вспоминаем сейчас, как 25 лед назад (да больше уже!) делался фильм «Москва слезам не верит» и сколько было нервов и переживаний, как я задергал ее и как она меня, как мы не прекращали разговоры в машине по дороге на съемочную площадку и возвращаясь обратно домой, и как дома все это продолжалось с еще большей силой. А когда снимали «Зависть богов», уже не нужно было ничего говорить друг другу, мы все понимали без слов. У нас одно и тоже восприятие жизни, одинаковое виденье того, как и что нужно делать, короче говоря, все получается легко и изящно. Мне достаточно просто посмотреть на нее, она тут же мигнет, прикроет ресницами глаза, - и все, и делает точно так, как я хотел. Вот недавно я смотрел фильм и думал: «Боже, как точна она! Ведь я хотел именно так, как она и сделала»…
- Юля была обречена стать актрисой?
- Подозреваю, да. Юля в прямом смысле слова росла за кулисами, маме некуда было ее девать, и даже когда она была грудной, Вера брала ее с собой на работу. Пока Вера на сцене, там кто-то покачает Юлину коляску, потом выбегает Вера сама, потом опять возвращается на сцену… Поэтому у нашей дочери, наверное, на самом деле не было выбора, и, повзрослев, она решила поступать в театральный. Потом так же резко, как когда-то я, она ушла из профессии и долго не хотела возвращаться. Ей все в ней не нравилось, хотя у нее все получалось. Она надолго связала себя с телевидением и достигла там неплохих результатов, но вот сейчас все-таки вернулась, и я думаю, что в конечном счете она повторит мою судьбу, став кинорежиссером. Во всяком случае планы у нее такие есть, как там жизнь распорядится – посмотрим, но она не прочь попробовать себя в этом новом для нее качестве.
- А как вы оцениваете ее творчество?
- Высоко. Я вижу ее сейчас на сцене: она играет два антрепризных спектакля, с которыми они ездят по стране. Прекрасная работа: она легка, изящна, очень комедийна. Режиссеры ею довольны.
- А как вы относитесь к таким проектам, как танцы или цирк со звездами? Юля же принимала в одном из таких участие… Что они дают и для чего актеры в них участвуют?
- Дают они популярность. Это такое заколдованное кольцо, куда завлекают только популярных, потому что иначе нет смысла смотреть, как там кто-то танцует или делает что-то еще… Хотя в каждом проекте бывает свое открытие далеко не самого известного и знаменитого актера. Несколько дней назад я был в жюри на проекте «Цирк со звездами», на первый взгляд мне показалось, что там нет ничего особенного, но потом… Меня удивила Ксения Собчак. Знаменитая всякого рода скандалами, она здесь открылась для меня совершенно с другой стороны. За ее выступления мы все единогласно поставили «десятки», хотя, если бы можно было поставить «15», я бы поставил. Это такая смелость – без страховки на высоте пять-шесть метров крутиться, держась только за руки партнера! И Яна Чурикова, у которой тоже был очень трудный номер!.. Это просто не может не вызывать уважения. И внимания прессы, конечно…
- Скажите, а вас журналисты сильно достают своим вниманием?
- Вы знает, недавно был юбилей у Веры – круглая дата, поэтому доставали. Много приходилось и мне говорить, и ей, но это тоже вопрос такой, знаете, обоюдоострый: достают – плохо, но когда не достают – хуже.
- А чем, как вы думаете, объясняется такая поза у некоторых актеров, мол, я не даю интервью… никогда.
- Потом они пожалеют об этом.
- Это высокомерие или что это такое? Вот я, например, очень люблю, просто обожаю творчество Олега Ивановича Янковского, и, естественно, мне есть о чем его расспросить, но он как раз из тех знаменитостей, которые наотрез отказываются от общения с журналистами.
- Он играет в эту игру неправильно. Потому что необходимо, пусть дозированно, но все-таки общаться с прессой, надо поддерживать к себе интерес, потому что это тоже очень быстро проходит. Наш мир театрально-киношно-журналистский, он ведь не так велик, и все — друг с другом общаются. Стоит два-три раза отщеглить журналиста – и все: он к тебе больше не обратится. И у меня был такой опыт, когда я не пускал в печать уже написанное интервью (толь у меня что-то не получилось, то ли вопросы мне задавили не те), об этом тут же узнавала вся журналистская братия и надолго отдалялась: журналисту же обидно проделать такую большую работу и все зазря. И я пришел к выводу, что уж лучше постараться и подправить то, что получилось, нежели вызвать враждебное к себе отношение. И Олег тут, кстати сказать, неправ. Неправ совсем, потому что так легко уйти в забытье! Забытье общее. Очень легко. Просто, когда он занял эту позицию, а это было, наверно, лет двадцать назад, у него был такой запас популярности, что казалось, он просто незыблем, а сейчас Янковский не попадает даже в список пятидесяти наиболее популярных актеров России.
- Как вы считаете, талантливый человек имеет право быть высокомерным?
- Все люди разные, и в данном случает не имеет значения, кто ты: актер или человек другой профессии. У каждого человека есть право выбора, кем быть и с кем быть. Для меня, например, это фактор, отрезающий меня от человека…
- Ну и, конечно, финальный вопрос, избежать которого мало кому удается… О планах…
- Планы уже есть, уже составлены… Мы даже начали съемки, но пока остановились с этой картиной. И это «пока» длится уже больше года. Не хватает денег. Подробно рассказывать пока не хочу, скажу, что играют там Вера Валентинова, Юля, Анатолий Лобоцкий, Мария Аронова, Александр Адабашьян – хорошая команда. Это будет смешная история, костюмированная, музыкальная… Начало 19-го века до первой мировой войны… Аристократы… В общем, все очень красиво.
- Ну что же, большое вам спасибо за интервью и удачи с вашим новым фильмом!