– Как российский бизнес справляется с последствиями санкций и какие ограничения стали наиболее болезненными?

– По-прежнему есть очевидные ограничения по международной деятельности, которые быстро, наверное, не ликвидируются. Российские экспортеры ищут новые схемы поставок в отдельные страны – пока все вкривь и вкось, приходится создавать лишние бизнес-звенья в странах СНГ. Кроме того, это бешеные проблемы с логистическими каналами, которые оказались совершенно не готовы к резко возросшему потоку. Это, как оказалось, достаточно уязвимая финансовая система, которая далеко не с прежней готовностью теперь подключается к кредитованию бизнес-проектов. Есть сложности с международными расчетами. Есть масса вопросов к новым регуляторным мерам, касающимся недружественных стран. А еще – удорожание части комплектующих, а зачастую и полный запрет импорта техники и оборудования. Так что реалии бизнеса с весны, конечно, изменились, и разительно. Но предприниматель – это такое генетически преобразованное существо, которое адаптируется к любым ситуациям. Как ни крути, два года ковида нас не сломили. Конечно, искренне жаль видеть предпринимателей, которые теряют бизнес, находятся в упадке. Но большинство, как показывает практика, так или иначе приспособились, вышли в новые ниши, которые раньше даже не рассматривали. В предпринимателе очень силен инстинкт выживания.

– Это значит, что бизнесу не привыкать плыть против ветра? Или предпринимательское сообщество все-таки ощущает поддержку со стороны государства?

– Насколько мне известно, сейчас согласовываются большие планы по увеличению пропускной способности критически важных для страны шлюзов. Государство активно стимулирует замещение импорта техники и оборудования: много институтов развития заточено под это и перенастройку каналов. Единственное, хотелось бы, конечно, чтобы все это происходило чуть быстрее – тут ничего не скажешь. Но не будем забывать, что с момента принятия жестких санкций прошло всего восемь месяцев. Понятно, что это были восемь месяцев огня и ада для бизнеса. Но в масштабах государства, с позиций регуляторной политики это слишком короткий срок для кардинальных изменений. Думаю, в начале следующего года мы увидим достаточно серьезный прогресс в этом отношении.

– Как винодельческая отрасль переживает этот непростой год?

– На самом деле все те проблемы, с которыми так или иначе столкнулись все отрасли бизнеса, отчасти коснулись и виноделов: усложнившаяся и резко подорожавшая логистика, повышение цен на комплектующие: упаковку, бумагу, краску… И тем не менее, если оценивать по показателям роста потребительского спроса и расширения ассортимента российских вин на полке и в региональных, и федеральных сетях, этот год оказался рекордно хорош. Это, очевидно, связано прежде всего с тем, что большое число международных игроков покинули российский рынок. А у тех, кто были бы не против возобновить поставки, возникают практически непреодолимые трудности с логистикой. Соответственно, отчасти виноделам повезло: мы находимся как раз на том острие импортозамещения, над которым вся страна сейчас бьется. Если же говорить о конкретных цифрах, то я могу озвучить только статистику по «Абрау-Дюрсо»: мы зафиксировали в октябре + 33 % год к году.

– Насколько сильно ощущается зависимость от импортных саженцев?

– Это вопрос, который остро встал еще до всяких санкций. Сами по себе саженцы – товар неподсанкционный, но их поставки также практически прекратились. Во-первых, не так давно государство прекратило субсидирование затрат на высадку зарубежных саженцев, и отечественные винодельческие хозяйства стали гораздо менее заинтересованы в их приобретении. Хотя российские саженцы – в огромном дефиците. А во-вторых, усложнившаяся логистика тоже играет в цену.

– Ранее в одном из интервью вы сказали, что виноградарство в России – априори убыточный бизнес. Это действительно так?

– Да, если оно не поддерживается в должном виде государственными компенсациями и субсидируемыми кредитами. Незакрытый цикл виноделия – действительно убыточный бизнес, учитывая, что присутствуют еще и сельскохозяйственные риски достаточно серьезные.

Государственные субсидии есть и сегодня, но для того, чтобы поддерживать высокие темпы высадки, которые позволят покрыть растущий спрос на российские вина, их явно недостаточно. И здесь необходимо не только увеличить сумму компенсаций, но и расширить общий бюджет программы, чтобы финансовая поддержка стала доступной гораздо более широкому кругу виноделов. Еще крайне важно победить проблему дефицита саженцев – и это должна быть отдельная федеральная программа по компенсации затрат на строительство питомников. Наверное, стоило бы оставить селекцию и семеноводство в государственных институтах, которые серьезно продвинулись в этом направлении в последние годы, однако собственные питомники необходимы практически каждому винодельческому хозяйству. Большинство крупных игроков – «Фанагория», «Кубань-Вино», «Абрау-Дюрсо» – могут позволить себе построить собственный питомник, который априори будет нерентабельным, и не особо рассчитывают на компенсацию затрат. Но если смотреть в масштабах всей винодельческой отрасли, то в нашей стране появилось уже достаточно много достойных малых и средних виноделен, которые производят прекрасное вино и могли бы расширять производство, но все упирается в ограниченные возможности по закупке саженцев – просто потому, что их очень мало на рынке.

– Они заполняют пустующую нишу недорогих европейских вин?

– Нет, это, скорее, вина репутационные, с отменным качеством и совсем не дешевые. Всплеск интереса к виноделию со стороны маленьких хозяйств начался задолго до санкций. Появление виноградников – это, как ни крути, вопрос не одного-двух лет. Это проекты, в которые люди в течение долгого времени вкладывали силы, деньги и душу. Просто сейчас они наконец-то начинают вызревать и приносить первые плоды. Но, как правило, зреют на голом энтузиазме инвесторов и виноделов. Многие сетуют на непостоянство правил игры. И, конечно, малым винодельням гораздо сложнее с административной точки зрения получить льготы и государственные субсидии, чем крупному бизнесу. Но я думаю, это болезни роста, которые со временем нивелируются. Репутация винодельческой отрасли страны не может основываться на трех-четырех, пусть даже очень крупных, производителях. Должны быть и малые, бутиковые винодельни.

– Недавно прошла новость, что в Европе ограбили ресторан, и воры, которые действовали явно по наводке, вынесли коллекционные вина стоимостью более полутора миллионов евро. А есть ли российские вина, которые представляют коллекционную ценность?

– Да, и достаточно давно, есть прекрасные вина, которые могут идти в коллекции и на выдержку. К примеру, малые линейки «Лефкадии», «Имения Сикоры» или винодельни «Ведерниковъ», которая, кстати, входит в Группу компаний «Абрау-Дюрсо» и производит прекрасные вина из автохтонных сортов винограда. За бутылками «Красностопа Золотовского» 2012 или 2014 года гоняются ценители со всего мира. Так что могу смело утверждать, что и в нашей стране уже есть экземпляры вин, достойные быть частью самых престижных коллекций.

– То есть отечественным виноделам все-таки удалось преодолеть некий скепсис, который все-таки проскальзывал, как только речь заходила о российских винах?

– Скажем так: мы работаем над этим. Объективно говоря, от репутации, заработанной российской винодельческой отраслью в девяностых и начале двухтысячных, отмываться придется еще очень долго. Хотя виноделие в стране действительно развивается семимильными шагами. Причем, что особенно радует, скепсис постепенно исчезает не только где-то «в верхах», по отношению к премиальным винам, но и в массовом сегменте. 2014–2015 годы ознаменованы ростом патриотизма, многие рестораны включили российские вина в свои винные карты, ресторанные критики развернулись к ним лицом, и взять с полки российское игристое вино базовой цены стало не стыдно. На мой взгляд, отечественные игристые вина, произведенные методом Шарма, ничем не хуже просекко.

Конечно, настоящие ценители, которые приобретают в коллекцию вина за десятки и сотни тысяч евро за бутылку, наверное, вряд ли переключатся в ближайшее время на «Абрау-Дюрсо» или «Лефкадию». Но это нишевый рынок, за которым мы не очень-то и стремимся угнаться. Гораздо важнее, что сейчас у «Абраю-Дюрсо» показатель в 96 % узнаваемости бренда на полке, причем с позитивной коннотацией. А ведь так было далеко не всегда. Это, можно сказать, прогресс за последние годы. И примерно те же подвижки в той или иной степени происходят по всем российским винам. Даже производители, которые представлены преимущественно в массовом сегменте, выпускают вина, которые вполне могут конкурировать с зарубежными аналогами. И потребители, обожженные девяностыми, когда виноград, хотя и фигурировал на этикетке вина или портвейна, но не имел никакого отношения к содержимому бутылки, постепенно забывают прошлый печальный опыт. И «переоткрывают» для себя российские вина. Пробуют их заново, как в первый раз.

– Весной этого года вы презентовали запуск новой линейки – винонадов. Удалось ли реализовать этот проект?

– Группа компаний «Абрау-Дюрсо» в принципе вышла на новый виток эволюции, и в стратегии развития в качестве одного из ключевых шагов обозначены диверсификация портфеля, выход в смежные ниши. Так в линейке появились артезианская вода, коньяк, настойки, джины, а теперь и винонады. Это довольно интересный рынок, даже если брать только продвижение бренда, – в рекламе безалкогольных газированных напитков нет ограничений. Если же говорить о самом продукте, то мы старались сделать винонад не первой, конечно, цены, но максимально натуральный, без вредных добавок и при этом с неклассическими вкусовыми сочетаниями. На мой взгляд, проект получился довольно успешным, винонады постепенно появляются на полках магазинов рядом с уже привычными брендами.

– Недавно компания объявила о планах запустить собственную линейку брендовой косметики. Расскажите, как появилось это направление?

– Как и ресторанный бизнес, так и производство косметики с натуральными ингредиентами – это смежные отрасли, которые неплохо укладываются в логику винодельческого бизнеса. Конечно, планы пришлось немного скорректировать из-за известных обстоятельств: к примеру, отказаться от европейской упаковки из биоразлагаемого пластика в пользу также перерабатываемых, но не столь революционных материалов, которые производятся в нашей стране. Первая пробная партия кремов и скрабов в подарочных упаковках разошлась довольно быстро, и сейчас мы постепенно масштабируем проект. Пока косметика под нашим брендом представлена только в фирменной розничной сети. Кроме того, мы постепенно заменяем ею то, что использовалось в наших отелях и спа-комплексах. В будущем планируем расширять представленность, пока же просто анализируем спрос.

– В сентябре стало известно о старте масштабного инвестпроекта в туристической сфере. Что нового появится в кластере «Абрау-Дюрсо»?

– Да, сейчас Государственная корпорация «Туризм.РФ» занимается генпланированием территории туристического кластера. Предполагается, что гостей будут ждать шесть новых гостиничных комплексов, парк развлечений, аквакомплекс, кафе и рестораны, клиника долголетия. В этот проект вошло и все, что касается обновления коммунальной инфраструктуры, энергетических мощностей, газовых котельных, а также реконструкция набережной – планируется замкнуть променад вокруг озера. Суммарный объем инвестиций – порядка двадцати миллиардов рублей. Надеемся, что к началу следующего года мастер-план будет готов, и мы сможем приступить к его реализации.

– На ваш взгляд, ориентация на массовый туризм не погубит удивительную энергетику этого места?

– На самом деле мы как раз стараемся отойти от массового туризма и превратить «Абрау-Дюрсо» в курорт высокого уровня – четыре звезды плюс и выше. Переключиться с концепции однодневной увеселительной поездки на более длительное пребывание и тем самым увеличить средний чек. Сегодня в «Абрау-Дюрсо» приезжают толпы туристов: только через экскурсии по винодельне проходят примерно 250 тысяч человек в год, а территорию курорта посещают порядка миллиона. И это создает, конечно, определенные трудности. Новая концепция курорта позволит регулировать туристический поток и сохранить природу, удивительную энергетику тех мест.

– В некоторых крупных городах открываются монобрендовые магазины «Абрау-Дюрсо», но на Южном Урале их пока нет. Планируете ли вы расширять сеть фирменной розницы?

– Мы в региональном разрезе самостоятельно розницу не развиваем. Все фирменные бутики Ателье вина «Абрау-Дюрсо» открываются по франшизе, так как в определенный момент пришло осознание, что прямые инвестиции в региональные города очень тяжелы с управленческой точки зрения. Поэтому, если появится локальный партнер, который захочет развивать проект в своем городе, мы, конечно, будем приветствовать это начинание.

– Как президент «Деловой России» вы часто бываете с рабочими визитами на Южном Урале, встречаетесь с местными предпринимателями. Как вы оцениваете бизнес-климат?

Конечно, у профицитных и дотационных регионов априори разные возможности по поддержке местного бизнеса. Не так давно я побывал с рабочей поездкой на Южном Урале. Совместно с коллегами по «Деловой России» Виталием Арбузовым, Игорем Кузора, Виктором Лебедевым и Ильдаром Шайхутдиновым мы подписали соглашение о сотрудничестве между бизнес-объединением и правительством региона. Также провели несколько встреч, в частности, посетили предприятие коллеги-делоросса Леонида Нестерова из компании «ЭКОХИТ» – лидера по производству батарей для телеметрических систем, используемых в сфере российской нефтегазодобычи. В регионе я увидел и максимальный энтузиазм предпринимателей, чтобы создавать и развивать свое дело, и серьезную готовность региональных властей в плане поддержки и стимулирования развития бизнеса. Поэтому и складывается конструктивный диалог. Понятно, что в сегодняшней ситуации инвестиции – это не самая простая история, но есть фанатики в хорошем смысле слова, которые даже сейчас находят ресурсы, чтобы продолжать развивать производство. И нередко это происходит не благодаря, а вопреки. К сожалению, на федеральном уровне есть ограничения по налоговому стимулированию, государственно-частному партнерству, которые тормозят развитие частного сектора в регионах. Еще предстоит выглаживать регуляторику. Мы собираем эти кейсы, изучаем и выносим на широкое обсуждение. В этом плане «Деловая Россия» – это еще и большая платформа B2B, которая помогает региональным предпринимателям достучаться до инвесторов, потенциальных партнеров. И мне нравится быть модератором этого процесса не в качестве чиновника, а именно предпринимателя.