30 лет назад он взял фабрику на сломе эпох и экономических моделей, сумел сохранить ее под натиском многочисленных катаклизмов и всегда из года в год говорил о необходимости защиты отрасли, о вводе ввозных пошлин и антидемпинговых мер. «Каждая страна сама себя обувает. Ведь что такое 20 миллионов пар кожаной обуви при населении в 140 миллионов? Одна пара на семерых. Шестеро же «убивают» ноги синтетикой». Чтобы производство возродилось в полном масштабе, в правительстве от разговоров о развитии отрасли должны перейти к действиям и, наконец, принять программу развития кожевенно-обувной промышленности РФ.
Сравните сами: сегодня в России производится в четыре (!) раза меньше обуви, чем в советские времена.
Перестройка и последовавший за ней распад СССР сказались на всем промышленном комплексе. Он рассыпался на отдельные предприятия, неготовые к работе в условиях свободного рынка. Кто смог переориентироваться – выжил. Остальные не справились с лавинным потоком импорта. «Контрабанда всех задушила, производить было невыгодно, – рассказывает Владимир Степанович. – А раз невыгодно, лучше сделать из здания фабрики торговый центр». На месте обувных, кожгалантерейных, швейных, производств появились ТЦ.
«Юничел» устоял благодаря огромному желанию работать. К началу радикальной трансформации экономики Денисенко дорос до руководящих позиций: главный механик, потом директор филиала в Троицке, где под его началом работали ни много ни мало пятьсот человек. «В двадцать пять лет командовал фабрикой, как Гайдар полком, – с улыбкой вспоминает он прошлые времена. – Сюда пришел уже главным инженером». Как стал директором? Выбрали. Нужно было спасать то, что еще осталось: объем продаж упал до 600 тысяч пар в год, в то время как к концу восьмидесятых выпуск обуви достигал двенадцати миллионов, филиалы потеряны, вместо трех тысяч работающих – семьсот человек. Это был период выживания. И Денисенко предстояло возродить производство.
Сейчас на «Юничеле» – вновь многотысячный коллектив: на фабрике в Челябинске работают 1 500 сотрудников, в Златоусте и Оренбурге – 600 и 400 соответственно. Фирменная розница – 650 магазинов, сто из которых в Казахстане, – дает занятость еще 2 500 человек.

– Я помню кризис 1998 года: доллар резко упал, экономика была в стагнации, и в это время продукция отпускалась на сторону – в торговые сети с отсрочкой платежа. Тогда мы столкнулись с большой проблемой: кто-то не рассчитывался по полгода, кто-то пропадал, его искали и не находили и даже если взыскивали долги, курс был уже совершенно другой, и деньги стоили совершенно иначе. Сейчас же благодаря продажам в фирменных магазинах оборот денег у нас короткий: все, что реализовалось, за вычетом расходов магазинов поступает нам.
Изначально брендовые торговые точки создавались для изучения спроса. Инициатива оказалась стратегически дальновидной, она позволила держать руку на пульсе рынка и знать, что нужно потребителю. Количество, цвет, диапазон размеров – такую информацию сложно получить от чужих торговых сетей. Их представители говорят: «Сезон подойдет, тогда и брать будем».

– Но если они не закажут заранее, я шить не буду, – комментирует Денисенко. – Чтобы выпустить модель к зиме, нужно минимум три месяца, а без твердого плана ты вынужден определять объемы наобум.
Имея за спиной такой мощный тыл, как почти сто процентов заказа, «Юничел» шагает в ногу со временем и развивает свой интернет-магазин, стараясь не конкурировать с маркетплейсами, где его продукция также представлена, ищет и находит новых партнеров.

– Большой интерес проявила Familia, – продолжает Владимир Степанович. – Это сеть off-price-магазинов – почти пятьсот точек в стране. Они у нас брали отдельные позиции, а теперь приехали, посмотрели производство, были ошарашены, что такой уровень есть в России, потому что работали только с иностранцами и думали, что у нас обувь на коленках делается. Нет! Уехали – письмо благодарственное прислали. Очень хотят работать, потому что и цены, и качество их приятно удивили. Сейчас пришлют к нам специалистов – за коллекцией.
А выбирать действительно есть из чего: от сезона к сезону модельный ряд меняется на 60–70 %. В женском ассортименте вы вряд ли увидите экстремальные шпильки – форматы classic и casual их не предусматривают. Зато найдутся агрессивный каблук и практичная платформа. Играть предпочитают с фасонами, текстурами, комбинированием материалов, силуэтами и формами подошв. Становится все больше яркой обуви: красный, лавандовый, синий – смело, но цветотерапия – актуальный сегодня тренд.

– В моде бежевый осенний ботинок, белый – зимний, – формирует наш будущий гардероб директор фабрики «Юничел», отмечая стратегию бренда – обувь для всей семьи и на любой случай жизни. Для офиса и прогулок, для спорта, знойного отпуска, сезона дождей, для сибирских морозов. Женская, мужская, детская. Последняя включает и новую линейку для малышей от года до трех лет, и качественную школьную обувь, которую уже отшивают к грядущему учебному году. Анатомически правильная форма стелек, фиксация лодыжки и защитная пяточная зона, мягкость и амортизация, дышащие материалы дарят комфорт растущим ногам на протяжении всего дня.

– Могу поспорить: в любом городе, где мы присутствуем, обувь «Юничел» остается самой доступной в кожаном сегменте, – утверждает Денисенко. – За счет чуть более низкой себестоимости мы можем держать цены ниже рынка. Но не можем поднять их, чтобы увеличить рентабельность, порог которой в нашей отрасли – 5 % (до 10 % на отдельных позициях), потому что тогда рискуем провалиться с продажами. Налоги, НДС, белая зарплата… Прибыльно с этим работать невозможно. Мы умудряемся, потому что асы: все делаем сами – и подошву, и стельки, и колодки. То есть на всем понемногу экономим и в итоге даже зарабатываем.

Чтобы сохранять качество на высоком уровне и оставаться конкурентоспособными, на «Юничеле» постоянно проходит техническое перевооружение и дооснащение. Часть оборудования, например, первоклассная установка для сушки и активации клеевой пленки Izon Fax и оборудование для затяжки обуви ORMAC (Италия), увеличивает производительность труда. Другие нововведения – участок по производству обуви на полиуретановой подошве методом прямого литья – появились, чтобы сделать обувь удобнее и легче, ввести новые модели «комфорт-спорт».
В пандемийный кризис компания закупила оборудование по программе льготного лизинга на двести миллионов рублей, в том числе программное обеспечение для компьютерного моделирования обуви в формате 3D, несколько заготовочных автоматов, которые собирают самые сложные, трудоемкие модели. Сегодняшняя поставка – на сто миллионов.

– Закупаем еще партию оборудования – суперсовременные машины для автоматического раскроя кожи. Но все равно раскладка делается под контролем человека. Потому что кожа – живой организм. Нужно все пороки обойти, учитывать линии растяжения… На затяжке – регулировать давление, чтобы не руками тянуть, машина должна сама чувствовать.

– Каков процент импорта в ваших изделиях?
– Раньше доходил до 50 %, теперь меньше – 30 %, и мы его уменьшаем. В основном это химические материалы, которые в России не производятся. Клей, воски, красители. Фурнитура, выбора которой в России тоже практически нет.
– А кожа?
– Практически полностью перешли на отечественную. Российские кожевники подтянулись и с качеством, и ассортиментом. Кожа весьма достойная. Это не какая-то вынужденная замена итальянской – это актуальный выбор. Свою потребность мы закрываем. Плюс 80 % подошв мы делаем сами – это порядка двух с половиной миллионов пар. И это позволяет нам, с одной стороны, выигрывать в себестоимости, а с другой – быстро обновлять ассортимент. Фасоны меняем, когда нам надо. Возникла необходимость – срочно перестраиваем производство. Это, конечно, большая головная боль, но и дополнительные возможности, в которых другие ограничены. Многие получали подошву из Испании, Италии, Китая, потом задержка контейнеров на полгода – и производство стоит. У нас частично термоэластопласты из Италии шли, сейчас в России нашли замену. С полиуретаном – это Франция, Германия – пока сложнее. Подстраховываемся, ищем замену в Турции и Юго-Восточной Азии. Запас есть месяца на три-четыре. И работа ведется, то есть мы не остановимся в любом случае.
Постскриптум
По данным исследования РБК, каждая вторая пара обуви в России продается в сером сегменте: ежегодный убыток государства вследствие неуплаты налогов составляет минимум 22 миллиарда рублей.
Денисенко не согласен с определением: «Серый импорт – это занижение торговой стоимости. А это черный, контрабанда голимая. Нас не пугает, и мы прекрасно себя чувствуем в конкуренции с официально завезенной обувью с нормальным таможенным оформлением, потому что любая кожаная обувь из Италии и даже из Китая будет стоить на 20–30 % дороже, чем наша, а то и в полтора раза, если это кожа. Но беда в том, что больше половины так называемой кожаной обуви из Китая – это кожевенный спилок с полиуретановым покрытием или синтетика, замаркированная как кожа».
Обувь из натуральной кожи ценится за комфорт. Она пропускает влагу, дышит, она прочна, долговечна, эластична и обладает возвратностью, то есть долго не теряет форму. Но китайцы, великие мастера мистификаций, построили целую индустрию фальшивок, они придумали распиливать невыделанную шкуру вдоль на три пласта. Верхний и нижний слои используют для производства дорогой обуви, средний, из которого раньше делали только подкладку, покрывают полиуретановой пленкой с имитацией кожи, и внешне не отличить.
Используя такую основу, китайцы, не нарушая буквы закона, ставят на изделиях метку «натуральная кожа», однако обувь из этого материала лишена экосвойств. Спилок, не имея коллагеновых волокон, плохо тянется, а растянувшись, не восстанавливает форму, и обувь быстро начинает выглядеть поношенной. Пленочное покрытие блокирует поры, и обувь перестает пропускать воздух – ноги потеют.
– Все равно что ногу в кожаной обуви затянуть в пакет, – приводит пример директор фабрики «Юничел». – Многие сталкиваются с тем, что, покупая за сумасшедшие деньги обувь люксовых брендов, люди чувствуют, что ногам некомфортно, и не могут понять, в чем дело. А в том, что даже такие фирмы отшивают из спилка. Но они гонятся за другим: им нужна фактура, модные тиснения, новые цвета. Кожу ты в любой цвет не покрасишь, а пленку – пожалуйста.
Но еще хуже дешевая синтетика: в магазинах с китайской обувью часто стоит специфический запах. А это что? Формальдегиды, токсичный клей. Большая беда, когда детям покупают такую обувь. Они растут с больными ногами, половина – аллергики. Виной всему дешевая химия. А все дешевое – вредное. Nike, к примеру, тоже синтетику применяет, но, извините меня, она дороже кожи по производству, это экологически чистые материалы.
Раньше, в советские времена, была проверка на формальдегиды, сейчас ее отменили. Вези хоть что! И это безобразие, это катастрофа, преступление против России. Обувь из синтетики, обувь из Китая и в Европе присутствует, но она так не воняет, и она не такая вредная. Потому что в Евросоюзе действует регламент REACH – набор жестких требований по химическому составу. Обувь, одежда должны этому соответствовать, при нарушении – черный список, сумасшедшие штрафы. Никто не рискует везти потенциально опасные товары в Европу, потому что возможны проверки, а самое главное – санкции и на изготовителя, и на продавца.
– Как, вы думаете, будут развиваться события в легкой промышленности России? И во что это выльется для фабрики?
– Я, конечно, надеюсь на лучшее и уверен в положительном исходе событий. Мы преодолели четыре больших кризиса, когда, казалось, не выживем. Но из каждого выходили с высоко поднятой головой: или добавляли количество фирменных магазинов, или наращивали производство. И сейчас я абсолютно уверен, что у нас достаточно сил и ума для движения вперед. Мы обновляем оборудование, улучшаем ассортимент и качество. А самое главное – мы укрепляем свои позиции как весьма достойная компания на российском рынке. Для этого есть все – и желание, и специалисты, и глубочайшие знания.
Если говорить об отрасли в целом, то беда в том, что все страны защищают свои производственные рынки, а Россия – нет. Европа, например, держит ввозные пошлины на обувь 17 %, Китай – 25 %. У нас, когда в ВТО вступали, оставили 3–5 %. Когда мы бились за повышение, все говорили: «Надо спасти авиацию, машиностроение». А легкую промышленность? – «Да мы все привезем». Это неправильно. Нельзя производить 20 % от потребности, надо эту долю дотянуть хотя бы до 50–70 %. Это же не космические корабли, электроника и радиотехника. Простейшие вещи надо самим делать. Как с сельским хозяйством? Помогли в свое время, и оно развивается. И для легпрома надо создать условия, поддержать, сделать налогообложение немного более льготным. А главное, защитить рынок от контрабанды – навести элементарный порядок. ///