- Есть ощущение, что в отношении легпрома со стороны власти произошел перелом? Если да, вызван ли он пандемией?
- Конечно, я замечаю внимание к нам, но это никак не связано с коронавирусом. В работе Минпромторга изменения наметились года два-три назад. Выступление Президента я расцениваю как сигнал, что про нас не забыли, такое чувство возникло, когда появились первые меры поддержки. Всех, вы же помните, закрыли на клюшку. Потом части предприятий дали возможность работать, но уменьшение потребительского спроса повлияло на многих, а помощь полагалась только сфере услуг.
Тем не менее, озвученные Президентом меры поддержки я считаю недостаточными. Хотелось бы, чтобы эта работа носила системный характер. Легкая промышленность, на мой взгляд, может быть одним из драйверов экономики. Войти если не в тройку отраслей, то в пятерку точно. Легпром – это массовость, это колоссальный оборот денежных средств и быстрые деньги. Уникальность еще и в том, что без серьезного изменения парка оборудования она мгновенно переходит с одного вида продукции на другой. Сегодня в моде красные юбки, завтра – зеленые шорты, а послезавтра нужны плащи химзащиты и медицинские маски.
Легпромом нужно заниматься. Я хотел бы видеть отраслевое министерство, которое возглавят люди из числа промышленников. Хочу, чтобы велась научно-исследовательская работа, развивались НИИ, появились плановость, прогнозы, куда вырулит река рынка. Чтобы у нас создали первый передел, который обеспечит сырьевую базу, и мы перестали зависеть от импорта. Вокруг говорят: «Поддерживаем экспорт!» А как его поддержишь, если предпосылок нет? Можно, конечно, с ножом в зубах на пулемет, но результат предсказуем.

- Каким вы его видите?

- Сырьевая составляющая входит в основные статьи затрат, из которых складывается себестоимость продукта. Если отечественного сырья нет, ты покупаешь его где-то уже с добавленной стоимостью. К этой цене прилипают транспортировка, таможенная очистка плюс НДС – его с нас взять не поленятся. О какой конкуренции идет речь? Потом я должен создать продукт и со своей наценкой продать его за границу, если речь об экспорте. Будет у нас преимущество перед местным производителем? Нет.
Легпрому нужен отечественный первый передел, это химическая промышленность. Из продуктов переработки нефти и газа производятся гранула, капролактан и др. Из гранулы – полиамид или полиэфир, и это все может стать нашим, отечественным сырьем.
Как показала история с пандемией, даже имея второй, третий, пятый передел, мы не всегда находили сырье или брали его по удвоенной, утроенной цене, потому что всплеск, потому что кому-то надо отбить расходы.
Есть такой документ – «Стратегия развития легкой промышленности». Он принят пару лет назад. Хотелось бы верить, что он исполняется, потому что одно из главных его положений – развитие производства химических волокон. Но это не рыночная история вообще, это крупный бизнес и элемент плановой экономики.

- Государственный бизнес?

- Необязательно так. Государство должно сказать крупному инвестору: мне нужны такие-то заводы. Вот тебе хорошая цена на энергоносители, вот налоговая ставка и гарантированный сбыт. И тогда ему не надо возвращать плановую экономику СССР, лезть в организацию труда – нет, бизнес все сделает сам. Только крупный бизнес, не мы.
Если посчитать наше внутреннее потребление и заложить цифры на экспорт, станет ясно, сколько предприятий первого передела нам нужно. Следующие переделы родятся стихийно. Это уже в чистом виде рынок. А когда мы из мер поддержки предлагаем только льготный лизинг, но нет столпов, на которые можно опереться, не возникает и конкурентных преимуществ.

- Как вы оцениваете опыт сотрудничества с государством?

- Как непростой, но в том числе позитивный. Мне понравились изменения, порожденные коронавирусом. Он взбодрил, вызвал подвижки, которые заставили сознание чиновников меняться и изобретать новое. Последние лет пять, когда мы просили о мерах поддержки: «Сделайте, пожалуйста…», нам отвечали: «Это уже есть». – «Ну этим же не воспользоваться!» – «Вы просто не умеете». А тут люди на самом высоком уровне начали смотреть: отчего же не летит этот большой красивый самолет? И, оказалось, надо кирпичи из него выгрузить, мотор починить. И пилота посадить не мешало бы!
Появление списка системообразующих предприятий я расцениваю как попытку сохранить основных налогоплательщиков. Возник новый формат диалога. И раньше через общественные объединения с предпринимателей собирали обратную связь, но сейчас, когда готовился антикризисный план, появилось окно, куда можно было высказывать свои предложения. Какое-то количество из них неизбежно должно было уйти в утиль, но я лелею надежду, что кто-то из активистов поможет нам всем и стране стать финансово независимее.

- А как началась ваша работа с государством? Я говорю про проект производства резинок для медицинских масок.

- Это яркий пример, как должно быть всегда, не только в условиях чрезвычайной ситуации. Я пользователь фейсбука и подписан на Сергея Геннадьевича Казакова. У него вышел пост о противоэпидемической программе от местного Фонда развития промышленности. Программа проецировала федеральную, но с суммами поменьше, поэтому подходила не только большому бизнесу.
К тому моменту мы уже пару недель думали, как с нашими возможностями решать задачи, которые остро возникли. Компетенции у нас были, а ресурсы – нет. Я увидел пост и понял, что программа – инструмент. Позвонил Сергею Геннадьевичу. Через час был у него. Через два слышал в кабинете Павла Анатольевича Рыжего: «Да, вы соответствуете. Да. Да. Да. Запускайте процедуру».
Мы подали пакет документов, а он, надо сказать, большой, и фонд отработал на ура. До восьми, до девяти часов вечера все сидели на рабочих местах, в том числе из-за нас. Замечательный пример! Хотел бы я, чтобы он стал нормой. Потому что недоверие предпринимателей к мерам поддержки сохраняется. И я могу понять, почему. Последние два года у меня прошли с ощущением, что вокруг много разных программ, очень вкусных, и мне они вроде подходят. Мы пытаемся зайти, и всё время всплывает какое-то НО, требование, по которому мы не вписываемся. И когда два года этим занимаешься, а воспользоваться не можешь, думаешь: для кого это выдумано? А тут все здорово зашло.

- Чем вы объясняете, что все получилось сейчас, хотя несколько лет не получалось?

- Тем, что система неуклонно совершенствуется. Одна претензия: это происходит медленно, а предприниматели устают от неудач, и ресурсов отслеживать новые программы им не хватает. Наш специалист отложил основную работу и занимался только этим вопросом – существенные трудозатраты для малого предприятия! Возможно, более крупное, с сотнями и тысячами сотрудников, безболезненно выделит несколько человек и займет их на месяц работой по мерам поддержки. У меня в офисе небольшой коллектив. Тех, кто обладает нужными компетенциями, единицы. Они без того заняты по уши. Мы же пытаемся быть эффективными?! И власть может быть эффективной. Это мы сегодня заметили. Премьер Мишустин – талантливый управленец. Гляньте на налоговую службу: какой была собираемость по НДС раньше и какая теперь. Где сейчас фирмы-однодневки, которых было море, о которых мы спотыкались? Эти перемены – здорово. Только налоговые отчисления нужно собирать, не выжимая имеющуюся базу предприятий до состояния скелетиков. Этого мы очень боимся. Нужно, чтобы все росло. Я поэтому говорю про первый передел и предлагаю строить промышленные типовые помещения, а потом сдавать их в аренду бизнесу за символическую сумму.

- Это государство должно построить?

- Получается интересный инвестпроект: государство выделяет средства, земельные участки и заказывает строительной отрасли типовые проекты промышленных зданий. Предприятие заходит на эти площади за один условный рубль. Деньги, которые в другом случае оно платило бы за аренду, инвестирует в свое обновление, расширение средств производства, увеличение объемов. Вот и потекли ручейки инвестиций, за которые все бьются! А что получает бюджет? Государству – налоги с НДС, с прибыли, с фонда оплаты труда, дополнительная занятость населения, рост потребительского спроса, уменьшение импорта. Я считаю, схема вполне достаточна, чтобы через несколько лет оно вернуло свои деньги и даже передало помещения в собственность арендаторам.
Мы все время слышим: «Поднимем малый бизнес!» Только как поднимать, если он живет в съёмной квартире? Психология жизни в ней не предполагает шагов по ремонту, реконструкции, расширению. Есть ли у меня место для новых станков? Нет. Иначе мне надо заранее оплатить пустые площади. Есть у меня предпосылки к росту? Конечно! Но опять же я думаю: «Нужно купить станки, значит, придется переезжать». А переезд – большая проблема. Для производства от пятисот метров – катастрофа. Тут офис найти – целая история, а ты попробуй под производство отыскать место, которое тебе подойдет. Я благодарен, что у нас все факторы совпали и мы нашли общий язык с сегодняшним арендодателем.

- Давно вы переехали?

– Год назад. Из 3000 квадратных метров стало четыре с хвостиком. Для нас разница существенная, в том числе по конфигурации. Мы выезжали из трехэтажного здания, разбитого на множество помещений. Это влияло на внутреннюю логистику и производительность труда – мы несли колоссальные потери. Но процесс поиска занял больше двух лет. Я не мог найти помещение!

- Разве займ под минимальный процент не решил бы «квартирный вопрос»?

- Понимаете, если я возьму под строительство льготный займ на 150 миллионов под 0% или под 1-2%, будет супер? Конечно! Это почти бесплатные деньги. Но смогу ли я дальше развиваться? Лет десять – нет. Мне потребуется возвращать их, а я лучше бы купил средства производства, которые работают и приносят прибыль. Да, в итоге я не переплачу в процентах, но предприятие остановится в развитии.

- Вы считаете, предлагаемый вами инструмент поддержки эффективнее существующих?

- Я думаю, он должен быть наряду с существующими. Речь о том, что у нас нет инфраструктуры. Ладно бы мне сказали: «Что строить! Куда ни плюнь – производственные мощности». Я же искал их два года и нашел случайно. А мы говорим про развитие производства, про новую индустриализацию. Где? В чистом поле? Возьмите Татарстан. Меня лет пять назад звали в их индустриальные парки. Именно по схеме, которую я сейчас описываю, это не ноу-хау. Сейчас парки там заполнены, все работает. Где у нас Татарстан по развитию среди регионов? В пятерке лидеров.
Конечно, у чиновников возникают сомнения, где взять инвестиции. А я скажу: стройте быстровозводимое. Нам же много не надо. Энергетика, газ, ровный заливной пол и стены из сэндвич-панелей – все быстро и недорого, как у «Магнита» или «Пятерочки». Масса предприятий заинтересованы в таких площадях. Рядом сами собой появятся инфраструктура, общепит, где люди будут обедать, и логистика, и упаковка, и перевозки – много чего.

- Вот выйдет это интервью. Вам позвонит Сергей Геннадьевич Казаков и скажет: «Сергей Михайлович, вы говорили про такой инструмент, мы готовы вам его предоставить». И вы еще раз решитесь на переезд?

- А у меня что, есть выбор? Арендуемое помещение – всегда угроза. Каждое утро я просыпаюсь и не знаю, поменялись ли приоритеты у собственников здания. Может, они решили его продать? Может, у нового хозяина будет другая политика? Плановый переезд – это тяжело и сложно, а когда он внеплановый, как черт из табакерки, все может обернуться потерей предприятия. Мне скажут: «Выезжай!», а я не найду, куда.

- На сколько вы останавливали производство во время переезда?

- Это катастрофа. Мы перевозили участки, и каждый прекращал работать на две недели-месяц. Но тут беда в другом: перевезти – одно дело. Главное – выстроить процессы на новом месте. После мы еще месяцев восемь занимались тем, что все упорядочивали. Не просто приводили в рабочее состояние, а в работающее более-менее эффективно. И процесс еще не завершен. К тому же был сезон. Мы потеряли ряд клиентов, которых временно не могли удовлетворить, и до сих пор вернули не всех. Хочется, чтобы таких потрясений не было.

- Тем не менее, вы готовы повторить?

- Ради того, чтобы предприятие село на свое место и село прочно, готов. И знаю массу коллег среди производственников и малого бизнеса, которые стремятся к развитию, пользуются льготными программами и находятся в аренде. Им такое предложи – они, как в фильме про Шурика: «Песчаный карьер!» – «Я!»
Кроме того, надо избегать суженного видения: только загород. По невредным переделам площадки должны находиться в жилых районах города. Мы не коптим, не шумим, не воняем, ничего не сливаем. Нам надо быть рядом с ресурсной базой, с людьми. В лёгкой промышленности занято много женщин. Должно быть удобно: утром отвела ребенка в садик, потом на смену, в 17.00 освободилась и пошла забирать – все в шаговой доступности. Почему швейные фабрики всегда были в городе? Почему обувная фабрика в спальном районе? Мы должны строить не только инфраструктуру, которая позволяет удобно тратить деньги, но и ту, где деньги зарабатываются. Это не что-то безобразное будет. Нормальное современное помещение. Чем оно отличается от кубика «Пятёрочки»? Ничем. Тихо, хорошо, красиво, интегрировано в городскую среду. И люди работают. Я считаю, это вопрос плановости. А кто его решит? Рынок? Я вас умоляю! Такие площадки нужно закладывать в градостроительные планы, и, я уверен, найдутся интересанты, которые создадут там рабочие места. Просто этим никто не занимается.

- С кем-то вы уже обсуждали эту идею?

- Недавно я начал транслировать ее на разных уровнях. Люди слушают с интересом. Есть контраргументы: кто должен платить? Кто возьмет на себя этот кусок работы? Программа интересная, но она сложнее, чем существующие инструменты.

- Чем раздача денег?

- Я бы так не сказал. Обратите внимание, раздача денег сейчас фактически закрыта. Для производства резинок для масок мы получили не субсидии, а займ на два года. И меня в банке предупреждали: «Сергей Михайлович, ты три миллиона тратишь на оборудование, пять – на оборотку». С обороткой проблем нет. Для нее два года – нормально. Но на средства, выданные для оборудования, по всем экономическим законам нужен больший срок.
Конечно, деньги, которые выделят на промплощадки, должны пройти контроль. Мы видим, сколько скандалов вокруг федеральных строек. Но такова задача государства – создавать инструменты и быть эффективным в своей деятельности. Государство – это большое предприятие, и оно должно стать прибыльным.

- Сколько сейчас вы производите?

- Показатели снизились: порядка 30-35 тонн в месяц. До переезда и пандемии было около 50 тонн. Хотели выйти на 70, но не перешагнули рубеж. Расти есть куда. Внутренний рынок слабо занят нашими производителями. Очень высокая доля импорта, тут есть за что воевать. Там, где сырьевая составляющая отечественная, мы успешно конкурируем. К тому же мы не работаем на конкретный рынок. Особенность нашего производства – в высокой дифференциации по потребителям и отраслям. Это дает возможность менять векторы. В кризис, когда у одних все плохо, у других становится хорошо.

- Два-три года назад вы собирались основательно заняться экспортом. Планам удалось сбыться?

- Пока мы притормозили движение в ту сторону, но, я уверен, вернемся к этой идее. К тому же сейчас появляются площадки, которые не требуют работы по ВЭДу в привычном формате. Alibaba, «АлиЭкспресс», Wildberries и им подобные позволяют легче находить иностранных покупателей. Это даже не считается выходом на рынки, это выход на площадку. Такие же площадки есть для b2b.

- А когда в марте рубль упал, это сделало вас более привлекательными для экспорта?

- В первую очередь, для внутреннего рынка. Импорт привязан к валюте, а если сырье у тебя местное, тут же появляется конкурентное преимущество. Мы заметили, как выросло количество обращений от компаний, которые сидели на импортной продукции. Рынок сам обратил на нас внимание.
Тут вопрос готовности. Производство – инертная конструкция. Существует плановость. Чтобы зайти на рынок, нужны мощности и способность обеспечить поставки. Если в резерве мощностей нет, быстро нарастить объемы невозможно. Мы же трепетно относимся к существующей клиентской базе и во главе угла ставим её. Это наш фундамент.

- Вы же сами производите станки?

- Да, наше второе направление – станки для выпуска канатно-веревочной продукции. Но мы достаточно молодое предприятие и не делаем все необходимое оборудование. У нас хорошая шнуровязальная машина. Сейчас работаем над плетельной, кольцекрутильной и канатной. Эти проекты в разной стадии реализации. Как раз с резинкой для маски сложилось потому, что была машина собственной разработки, пригодная для этих целей. А есть оборудование, которое на «Фабрике шнуров» только предстоит установить. Его нужно везти из Европы и Китая, потому что внутри страны его никто не производит.

- Инструмент, о котором говорил Путин, – субсидии в 50% на покупку оборудования для легпрома, – даст толчок к развитию бренда «Текстильные машины Sirenko»? Каков ваш прогноз?

- С программой в новой редакции я еще не разбирался и не знаю деталей, поэтому отвечу так: возможно, да, возможно, нет.
Если программа опять нацелена на средний и крупный бизнес, скорее, она не повлияет на происходящее. Представление о малом бизнесе у власти не соответствует реальности. Это понятно по тому, что помощь ему предлагают от 50 миллионов. Но наш малый бизнес гораздо мельче и заказы на оборудование в таких суммах не размещает.
Если же лизинговую программу можно брать на два, три, пять миллионов, тогда инструмент заманчивый. Получится его освоить – мы выйдем в текстильных машинах на новый уровень и предложим рынку новые виды оборудования, те, над которыми сейчас работаем. Тогда уверенности в моём голосе станет больше.