курган. бизнес
Хозяйка пельменной горы
Елена Воротынцева и ее фабрика: как все есть
Однажды предприниматель Елена Воротынцева поступила недальновидно. Все-таки на заре зарождающегося капитализма дать торговой марке собственное имя – поступок безбашенный. Да и сейчас не лучше. Это как назначить себя мишенью. Отныне и впредь хвала и хула полетят в тебя адресно, прицельно. Вот только ругает наш человек щедрее, чем хвалит. Другими словами, назвав свою фабрику продуктов «От Воротынцевой Е.В.», Елена Владимировна вызвала огонь на себя и с тех пор защищается, как может, а именно: с 1998 года лепит, как говорит она без иронии, лучшие пельмени в России. Только – и в этом весь смак нашего малого бизнеса – они не сделали ее богаче.
- Видите? – гендир Владимир Николаевич, мужик суровый, в колпаке, похожем на поварской, подносит к моему носу сырой пельмень. По ободку выдавлено: «От Воротынцевой». Сотни его свежеслепленных братьев едут по конвейерной ленте на широкие металлические противни и отбывают в морозильную камеру. Каждый несет на себе имя создательницы, как если бы был штучной дизайнерской сумочкой.
– Эта мулька с надписью, – генеральный отбрасывает затроганный пельмень в брак, – запатентована. Воротынцева отвечает за каждый пельмень. Подход у нее такой: человек отдает за пельмени свои кровные, поэтому должен получить от них только удовольствие! А не просто кишку набить…
Ты чьих будешь?
Чтобы понять, что за блажь – пельмени подписывать, нужно задать вопрос напрямую Воротынцевой. А спросив, понять: переслушать Елену Владимировну невозможно. И о чем бы она ни заговорила, тема плавно возвращается к фабрике, пельменям, ценам, качеству и предпринимательству как образу жизни, мыслей и способу заработать мигрень. Или как это назвать? Казалось бы, делаешь ты изумительные натуральные домашние пельмени.
– Эта мулька с надписью, – генеральный отбрасывает затроганный пельмень в брак, – запатентована. Воротынцева отвечает за каждый пельмень. Подход у нее такой: человек отдает за пельмени свои кровные, поэтому должен получить от них только удовольствие! А не просто кишку набить…
Ты чьих будешь?
Чтобы понять, что за блажь – пельмени подписывать, нужно задать вопрос напрямую Воротынцевой. А спросив, понять: переслушать Елену Владимировну невозможно. И о чем бы она ни заговорила, тема плавно возвращается к фабрике, пельменям, ценам, качеству и предпринимательству как образу жизни, мыслей и способу заработать мигрень. Или как это назвать? Казалось бы, делаешь ты изумительные натуральные домашние пельмени.
Елена Воротынцева,
предприниматель, владелица фабрики «От Воротынцевой Е.В»
Покупатели тебя любят, конкуренты – уважают. Расти, предприниматель, жирей. Ан нет: появляются фальсификаторы. Они копируют незатейливую упаковку и суют в магазины свои пельмени черт-знает-из-чего под видом воротынцевских. Народ бунтует, репутация под угрозой. Катастрофа! Когда в 2000-х Воротынцева столкнулась с этой ситуацией, решение приняла дорогое и бесповоротное: создать индивидуальные средства защиты. Придумала своим пельменям уникальную форму и упаковку, в точности ее повторяющую, и оттиск собственной фамилии по ободку. Штамп, правда, есть только на пельменях машинных, но слепленные вручную оберегает от подделок та же фирменная упаковка: не дешевый полиэтиленовый пакет, а высокий контейнер, верх которого затягивают пленкой с дизайнерской печатью. Нововведение влетело Воротынцевой даже не в копеечку – в доллары. Зато уберегло: пельмени – от копирования, покупателей – от разочарования, собственное имя – от очернения. Счет 1 к 3.
Тогда на засыпку другой вопрос: что это за пельмени такие, что их стремились подделывать, как телефоны Vertu или часы Omega?
Как я велю!
При входе на производство вся красота – по боку: бахилы, халат, прическу под шапочку, руки дезинфицируйте.
- Лена, серьги сними! А то мои поднимутся: «Им можно, а нам запрещает!» - Воротынцева в шутливой форме показывает, кто в доме хозяйка и что гостям тоже следует соблюдать правила. Здесь про управляющие принципы Воротынцевой рассказывают: одной рукой гладит, другой ремень держит. Придешь к ней по личному вопросу – встретит как мать родная. Выслушает, вникнет, поможет. Но заметит халатность – спуску не даст. Ее слова: «Я своим работникам говорю: чья фамилия везде стоит? Моя! Значит, делайте все, как я велю!»
«Веления» Воротынцевой требуют качества и добросовестного отношения к делу. Владимир Николаевич, думаете, чьи директивы транслирует? И не только он: весь коллектив словно с вживленными чипами. А в них зашита установка к действию. В больших компаниях ее называют «философией бренда» и формулируют маркетологи. У Воротынцевой она идет от души: «Все должно быть самым лучшим».
Тогда на засыпку другой вопрос: что это за пельмени такие, что их стремились подделывать, как телефоны Vertu или часы Omega?
Как я велю!
При входе на производство вся красота – по боку: бахилы, халат, прическу под шапочку, руки дезинфицируйте.
- Лена, серьги сними! А то мои поднимутся: «Им можно, а нам запрещает!» - Воротынцева в шутливой форме показывает, кто в доме хозяйка и что гостям тоже следует соблюдать правила. Здесь про управляющие принципы Воротынцевой рассказывают: одной рукой гладит, другой ремень держит. Придешь к ней по личному вопросу – встретит как мать родная. Выслушает, вникнет, поможет. Но заметит халатность – спуску не даст. Ее слова: «Я своим работникам говорю: чья фамилия везде стоит? Моя! Значит, делайте все, как я велю!»
«Веления» Воротынцевой требуют качества и добросовестного отношения к делу. Владимир Николаевич, думаете, чьи директивы транслирует? И не только он: весь коллектив словно с вживленными чипами. А в них зашита установка к действию. В больших компаниях ее называют «философией бренда» и формулируют маркетологи. У Воротынцевой она идет от души: «Все должно быть самым лучшим».
Спело-зрело
Фабрика продуктов «От Воротынцевой Е.В.» находится внутри неброского бетонного параллелепипеда, что в Шевелевке, – наглядного примера того, как внешность может не соответствовать содержанию. Все как в сказке про Али-Бабу: незаметная в горах пещера скрывает несметные сокровища.
Воротынцева делает жест рукой, и Владимир Николаевич отпирает металлическую дверь промышленного холодильника.
- Пожалуйста! – Елена Владимировна торжествует. На массивных крюках висят говяжьи полутуши. – Московские заказчики недавно были – не поверили! Говорят, это мы к их приезду подготовились.
А что, спрашиваю, в столицах пельменей из мяса охлажденного не едали?
- Да куда там… - включается гендиректор. – Где в Подмосковье его взять? Беларусь рядом, оттуда гонят блочную заморозку. Они даже понятия не имеют, что может быть иначе!
Пожимаю плечами: странные они здесь, на фабрике. Разница-то в чем? Охлажденное, замороженное, блочка... Пельмени после лепки все равно в морозильную камеру попадут. Мне терпеливо разъясняют: после забоя говядина созревает пять суток, также как для стейков. За это время мышцы расслабляются. Мясо становится мягким, сочным, с выраженным вкусом и запахом.
- Но его же все равно мелют! – не унимаюсь. – Разве в фарше это заметно?
Владимир Николаевич звереет. Видно, не привык, когда с ним спорят:
- Конечно заметно! Это просто небо и земля! Зрелому мясу никаких усилителей вкуса не надо!
Про усилители вкуса у Воротынцевой есть история. Она любит ее рассказывать, ведь за давностью лет та не потеряла актуальности. Звучит история так: никаких добавок в свои пельмени Елена Владимировна никогда не складывала, чем гордится как личным достижением. Но звонки от торговых представителей «пищехимических» компаний поступают с завидной регулярностью. Однажды особенно обаятельный московский коммивояжер достал из рукава козырь, сказав: «Покупать – не покупайте, но от встречи не отказывайтесь. Врага нужно знать в лицо». Приехал. Его провели по производству. В дегустационной наварили пельменей, нажарили котлет, и разомлевший, как сытый кот, гость, откинувшись на стуле, заявил: «Нет, нельзя портить вас химией». После чего вернулся в Златоглавую, положил на стол начальству увольнительное заявление и превратился в продвиженца натуральных продуктов.
И глаз радуется!
Надо, конечно, заметить, что принципиальность Воротынцевой – ее главный противник. Доказательство – отзывы покупателей. В том же интернете на вкус пельменей нахвалиться не могут, но обязательно ввернут: больно дорого, неоправданная цена!
Елена Владимировна всплескивает руками:
- Веришь, я не понимаю, на чем могу сэкономить, если я плачу налоги, плачу маркетинговые сетям и беру ингредиенты, которые искренне считаю хорошими!
И тут же светлеет в лице и голосе:
- Вот! Ты только понюхай фарш, - подталкивает к емкости, которую при мне наполняет отвод мясорубки. – Пахнет вкусно, молочком пахнет, как в детстве.
Только речь заходит о живом, о продуктах, у Воротынцевой начинают проскакивать уменьшительно-ласкательные суффиксы, за которые хихикают над матерями младенцев: говядинка, пельмешки…
- Надо обязательно показать вам, как лук шинкуется! – она складывает пальцы, демонстрируя размер чего-то крошечного. – Маленькими кубичками, бриллиантиками. Смотришь на него, и глаз радуется!
Со стороны наблюдать за этим кайфом от собственноручно созданного дела – одно удовольствие. И тут же промелькивает в сознании: работать с Воротынцевой – не дай бог. Запытает, пока результат твоего труда не совпадет с ее представлениями о том, как надо. Зато пообточит человека, и дальше все идет как по маслу: без трений и конфликтов. Две трети коллектива на фабрике остаются с ней уже десять-двадцать лет. И поставщика мяса Воротынцева не меняет два десятилетия, овощей – столько же. Они к ее фокусам давно привыкли.
- Не хочу, - говорит, - лук голландский. Пожаришь его в пельмени картофельные – цвет неаппетитный и на вкус горчит.
- Проблем нет, - отвечает поставщик, - вот тебе южный: узбекский или ростовский. Сам попробовал – то, что ты ищешь!
- Не годится, - сердится Воротынцева, - обычая мука мягких сортов для теста нашего! Готовые пельмени форму не держат!
И бросаются сотрудники по стране врассыпную, ищут цветок аленький – дурум-муку диковинную. Находят в Самаре чуть ли не единственное производство – и снова довольна Елена Владимировна. Каждый ингредиент подбирает один к одному, присматривается, как будто камушки самоцветные на солнце вертит. А то, что пельмени дорогими выходят, так сделала бы дешевле – но как? За двадцать лет не найден ответ.
Фабрика продуктов «От Воротынцевой Е.В.» находится внутри неброского бетонного параллелепипеда, что в Шевелевке, – наглядного примера того, как внешность может не соответствовать содержанию. Все как в сказке про Али-Бабу: незаметная в горах пещера скрывает несметные сокровища.
Воротынцева делает жест рукой, и Владимир Николаевич отпирает металлическую дверь промышленного холодильника.
- Пожалуйста! – Елена Владимировна торжествует. На массивных крюках висят говяжьи полутуши. – Московские заказчики недавно были – не поверили! Говорят, это мы к их приезду подготовились.
А что, спрашиваю, в столицах пельменей из мяса охлажденного не едали?
- Да куда там… - включается гендиректор. – Где в Подмосковье его взять? Беларусь рядом, оттуда гонят блочную заморозку. Они даже понятия не имеют, что может быть иначе!
Пожимаю плечами: странные они здесь, на фабрике. Разница-то в чем? Охлажденное, замороженное, блочка... Пельмени после лепки все равно в морозильную камеру попадут. Мне терпеливо разъясняют: после забоя говядина созревает пять суток, также как для стейков. За это время мышцы расслабляются. Мясо становится мягким, сочным, с выраженным вкусом и запахом.
- Но его же все равно мелют! – не унимаюсь. – Разве в фарше это заметно?
Владимир Николаевич звереет. Видно, не привык, когда с ним спорят:
- Конечно заметно! Это просто небо и земля! Зрелому мясу никаких усилителей вкуса не надо!
Про усилители вкуса у Воротынцевой есть история. Она любит ее рассказывать, ведь за давностью лет та не потеряла актуальности. Звучит история так: никаких добавок в свои пельмени Елена Владимировна никогда не складывала, чем гордится как личным достижением. Но звонки от торговых представителей «пищехимических» компаний поступают с завидной регулярностью. Однажды особенно обаятельный московский коммивояжер достал из рукава козырь, сказав: «Покупать – не покупайте, но от встречи не отказывайтесь. Врага нужно знать в лицо». Приехал. Его провели по производству. В дегустационной наварили пельменей, нажарили котлет, и разомлевший, как сытый кот, гость, откинувшись на стуле, заявил: «Нет, нельзя портить вас химией». После чего вернулся в Златоглавую, положил на стол начальству увольнительное заявление и превратился в продвиженца натуральных продуктов.
И глаз радуется!
Надо, конечно, заметить, что принципиальность Воротынцевой – ее главный противник. Доказательство – отзывы покупателей. В том же интернете на вкус пельменей нахвалиться не могут, но обязательно ввернут: больно дорого, неоправданная цена!
Елена Владимировна всплескивает руками:
- Веришь, я не понимаю, на чем могу сэкономить, если я плачу налоги, плачу маркетинговые сетям и беру ингредиенты, которые искренне считаю хорошими!
И тут же светлеет в лице и голосе:
- Вот! Ты только понюхай фарш, - подталкивает к емкости, которую при мне наполняет отвод мясорубки. – Пахнет вкусно, молочком пахнет, как в детстве.
Только речь заходит о живом, о продуктах, у Воротынцевой начинают проскакивать уменьшительно-ласкательные суффиксы, за которые хихикают над матерями младенцев: говядинка, пельмешки…
- Надо обязательно показать вам, как лук шинкуется! – она складывает пальцы, демонстрируя размер чего-то крошечного. – Маленькими кубичками, бриллиантиками. Смотришь на него, и глаз радуется!
Со стороны наблюдать за этим кайфом от собственноручно созданного дела – одно удовольствие. И тут же промелькивает в сознании: работать с Воротынцевой – не дай бог. Запытает, пока результат твоего труда не совпадет с ее представлениями о том, как надо. Зато пообточит человека, и дальше все идет как по маслу: без трений и конфликтов. Две трети коллектива на фабрике остаются с ней уже десять-двадцать лет. И поставщика мяса Воротынцева не меняет два десятилетия, овощей – столько же. Они к ее фокусам давно привыкли.
- Не хочу, - говорит, - лук голландский. Пожаришь его в пельмени картофельные – цвет неаппетитный и на вкус горчит.
- Проблем нет, - отвечает поставщик, - вот тебе южный: узбекский или ростовский. Сам попробовал – то, что ты ищешь!
- Не годится, - сердится Воротынцева, - обычая мука мягких сортов для теста нашего! Готовые пельмени форму не держат!
И бросаются сотрудники по стране врассыпную, ищут цветок аленький – дурум-муку диковинную. Находят в Самаре чуть ли не единственное производство – и снова довольна Елена Владимировна. Каждый ингредиент подбирает один к одному, присматривается, как будто камушки самоцветные на солнце вертит. А то, что пельмени дорогими выходят, так сделала бы дешевле – но как? За двадцать лет не найден ответ.
«ВСЕ САМОЕ ЛУЧШЕЕ» – ЭТО: МЯСО, МУКА, ЛУК, РЕЦЕПТ, ИТАЛЬЯНСКАЯ ПЕЛЬМЕНЕЛЕПКА И РАБОЧИЕ РУКИ
Вначале был Леша
Идея открыть пельменный цех пришла Воротынцевой благодаря сотруднику ее прежнего магазина Леше Девяткину и его маме. Торговля шла бойко, круглосуточно, горячая пора. Там же в подсобке продавцы устраивали перекусы – кто чем богат. Как-то раз Леша принес на работу домашние пельмени, совместное с родительницей рукотворное чудо. (Чтобы вы понимали: сейчас Леша превратился в Алексея – шеф-повара столичного ресторана.) Пельмени попробовал весь коллектив. Их вкус потряс настолько, что было вынесено единогласное: «Тащи еще!» Так запустилась цепная реакция, словно в сетевом маркетинге. Сначала пельмени расходились по коллективу. Потом по друзьям сотрудников. Затем по друзьям друзей. Леша давно уже рассекретил рецептуру, в лепку включились все свободные штатные руки, но рынок поглощал мизерные объемы, как песок пустыни – капли воды. Тогда и появилась мысль о помещении для производства – том самом бетонном параллелепипеде в Шевелевке. Но перед покупкой сведущие люди предупредили Воротынцеву:
- Лена, пельмени ты сейчас делаешь – как себе, домашние. Друзьям и знакомым. На них не заработать. В магазинных пельменях от коровы – вонь да болонь.
И ведь в чем-то правы они оказались. С тех пор бизнес Воротынцевой не вырос физически: помещения-то те же. Спасибо трем экономическим кризисам. Водит она людей по фабрике, с гордостью расписывает продукты, а потом буркнет под нос, будто себе самой:
- Ремонтик сделать хочется, украшательства… Да пока никак.
С другой стороны, и прежним производство Воротынцевой не осталось. Чего стоит пельменная машина. Итальянская. На нее здесь надышаться не могут. Водят к ней посетителей, как римские гиды туристов к фонтану Треви.
Удивляюсь:
- Чего это итальянцы станки для пельменей делают? Тоже их едят?
- O sancta simplicitas! – читаю в глазах Владимира Николаевича. – Святая простота! Итальянцы едят равиоли, а машину сделали специально для Воротынцевой!
И оборудование это на фабрике – не единственное. Кроме пельменей, мясных и с начинками такими-этакими, сегодня здесь изготавливают настоящие итальянские макароны из муки дурум, выпечку, хлеб по итальянской технологии двухдневного холодного брожения. «Не хлеб – лекарство! – восклицает Елена Владимировна и прищелкивает языком. – Дети полбулки за раз съедают!» Но все это доступно только тем покупателям, кому знаком небольшой магазинчик при производстве. Отменную лапшу редко в каких магазинах встретишь. Как говорится, ценой не вышли.
Идея открыть пельменный цех пришла Воротынцевой благодаря сотруднику ее прежнего магазина Леше Девяткину и его маме. Торговля шла бойко, круглосуточно, горячая пора. Там же в подсобке продавцы устраивали перекусы – кто чем богат. Как-то раз Леша принес на работу домашние пельмени, совместное с родительницей рукотворное чудо. (Чтобы вы понимали: сейчас Леша превратился в Алексея – шеф-повара столичного ресторана.) Пельмени попробовал весь коллектив. Их вкус потряс настолько, что было вынесено единогласное: «Тащи еще!» Так запустилась цепная реакция, словно в сетевом маркетинге. Сначала пельмени расходились по коллективу. Потом по друзьям сотрудников. Затем по друзьям друзей. Леша давно уже рассекретил рецептуру, в лепку включились все свободные штатные руки, но рынок поглощал мизерные объемы, как песок пустыни – капли воды. Тогда и появилась мысль о помещении для производства – том самом бетонном параллелепипеде в Шевелевке. Но перед покупкой сведущие люди предупредили Воротынцеву:
- Лена, пельмени ты сейчас делаешь – как себе, домашние. Друзьям и знакомым. На них не заработать. В магазинных пельменях от коровы – вонь да болонь.
И ведь в чем-то правы они оказались. С тех пор бизнес Воротынцевой не вырос физически: помещения-то те же. Спасибо трем экономическим кризисам. Водит она людей по фабрике, с гордостью расписывает продукты, а потом буркнет под нос, будто себе самой:
- Ремонтик сделать хочется, украшательства… Да пока никак.
С другой стороны, и прежним производство Воротынцевой не осталось. Чего стоит пельменная машина. Итальянская. На нее здесь надышаться не могут. Водят к ней посетителей, как римские гиды туристов к фонтану Треви.
Удивляюсь:
- Чего это итальянцы станки для пельменей делают? Тоже их едят?
- O sancta simplicitas! – читаю в глазах Владимира Николаевича. – Святая простота! Итальянцы едят равиоли, а машину сделали специально для Воротынцевой!
И оборудование это на фабрике – не единственное. Кроме пельменей, мясных и с начинками такими-этакими, сегодня здесь изготавливают настоящие итальянские макароны из муки дурум, выпечку, хлеб по итальянской технологии двухдневного холодного брожения. «Не хлеб – лекарство! – восклицает Елена Владимировна и прищелкивает языком. – Дети полбулки за раз съедают!» Но все это доступно только тем покупателям, кому знаком небольшой магазинчик при производстве. Отменную лапшу редко в каких магазинах встретишь. Как говорится, ценой не вышли.
14 февраля, когда романтичные пары дарили друг другу валентинки, фабрика продуктов «От Воротынцевой Е.В.» отмечала праздник любви… к пельменям. Все просто: в этот день предприятию исполнилось двадцать лет. Как для любого российского бизнеса, они не были спокойными и размеренными. Скорее напоминали пульсацию сердца: затишье – толчок, затишье – толчок.
Кому-то может показаться, что именно стабильность – первое и главное условие успеха. Но в детстве Елена Воротынцева мечтала стать врачом, поэтому запомнила: в отличие от прямой скачущая ломаная линия кардиограммы – это жизнь.
Кому-то может показаться, что именно стабильность – первое и главное условие успеха. Но в детстве Елена Воротынцева мечтала стать врачом, поэтому запомнила: в отличие от прямой скачущая ломаная линия кардиограммы – это жизнь.
Е.В.
– Расскажите о Елене Владимировне, – зажимаю в углу ее коллег, – какая она? И все как сговорились:
- Да таких людей больше нет! Воротынцева у нас особенная. Выбрала жизненным кредо качество и ни разу с этого пути не свернула. А ведь есть куча соблазнов, как продукты сделать дешевле, но тогда они живыми не будут.
- А почему ей это важно? – включаю «дурачка».
- Да потому что честность для нее – в первую очередь. Поэтому и фамилию свою на продукт не боится ставить. Воспринимает его как свое детище. И думать о том, что ради экономии она будет людей заменителями с химическими добавками травить, ей противно.
«Ну конечно, - думаю с недоверием, - разве пустятся подчиненные в критику начальства, если журналист с диктофоном их к стенке припер? А с другой стороны: на многих предприятиях я бывала, о собственниках работники нередко отзываются хорошо. Хорошо, да по-разному, и разные качества выносят на первый план как определяющие саму суть характера руководителя. Про Воротынцеву это «принципиальность» и «справедливость».
Кстати, за спиной коллектив фабрики называет ее не иначе как Елена Владимировна, или Е.В. – вроде по-свойски, но тоже с уважением.
– Расскажите о Елене Владимировне, – зажимаю в углу ее коллег, – какая она? И все как сговорились:
- Да таких людей больше нет! Воротынцева у нас особенная. Выбрала жизненным кредо качество и ни разу с этого пути не свернула. А ведь есть куча соблазнов, как продукты сделать дешевле, но тогда они живыми не будут.
- А почему ей это важно? – включаю «дурачка».
- Да потому что честность для нее – в первую очередь. Поэтому и фамилию свою на продукт не боится ставить. Воспринимает его как свое детище. И думать о том, что ради экономии она будет людей заменителями с химическими добавками травить, ей противно.
«Ну конечно, - думаю с недоверием, - разве пустятся подчиненные в критику начальства, если журналист с диктофоном их к стенке припер? А с другой стороны: на многих предприятиях я бывала, о собственниках работники нередко отзываются хорошо. Хорошо, да по-разному, и разные качества выносят на первый план как определяющие саму суть характера руководителя. Про Воротынцеву это «принципиальность» и «справедливость».
Кстати, за спиной коллектив фабрики называет ее не иначе как Елена Владимировна, или Е.В. – вроде по-свойски, но тоже с уважением.
Зачем?
Воротынцева подъезжает к фабричному крыльцу на песочно-серебристом порше. На ней обычный синий пуховик, в руках старенький айфон - не «яблоко» последней модели. Хотя впечатление от авто этим не сгладить.
- В редакцию? Садись, подвезу!
Дорога занимает не больше десяти минут. Их мало, чтобы Елена Владимировна рассказала о своих планах, и мы остаемся в машине еще на час. Воротынцева как раз вернулась со встречи с каким-то местным предпринимателем. Ищет партнеров для новой идеи – сети магазинов у дома «Провинция. Родные продукты». По задумке, «Провинция» объединит преимущественно зауральских производителей. Даст им возможность предложить курганцам весь свой ассортимент без посредничества крупного ритейла. Поможет контролировать свежесть продуктов, их транспортировку и хранение. Одним словом, откроет выход на прямой диалог с покупателями.
- Ты, - просит Елена Владимировна, - так и напиши: Воротынцева ищет единомышленников!
Потом на минуту умолкает.
- Золотое время для малого бизнеса было с 2000 по 2008-й. Самый расцвет! А сейчас что? Кредиты, кредиты. Конкуренция дикая, торговые сети поджимают. Думаешь, я такая особенная, что за качество держусь? Мне просто повезло. Заняла вовремя маленькую нишу на рынке. Тем и живем. А так-то любой предприниматель хочет делать то, чем будет гордиться. Просто иногда встает выбор: или вовсе исчезнуть, или взять сырье подешевле, лишь бы выжить.
- Да ладно, - смеюсь, - ездите-то вы на кайене!
- Это мне награда за то, что смогла вытянуть сложнейшую ситуацию с фабрикой в 2009-м. Мне нужно было где-то чувствовать себя в безопасности, и я выбрала самую безопасную машину. Ей уже десять лет. Она принадлежит бизнесу, как и все, что у меня есть.
- И зачем тогда вам все это надо?
Воротынцева отворачивается и смотрит вперед сквозь лобовое стекло.
- Ты у нас в дегустационной была?
- Была.
- Пельмени ела?
- Ела.
- Ну согласись, - она расплывается в улыбке, - вкусно же! ///
Воротынцева подъезжает к фабричному крыльцу на песочно-серебристом порше. На ней обычный синий пуховик, в руках старенький айфон - не «яблоко» последней модели. Хотя впечатление от авто этим не сгладить.
- В редакцию? Садись, подвезу!
Дорога занимает не больше десяти минут. Их мало, чтобы Елена Владимировна рассказала о своих планах, и мы остаемся в машине еще на час. Воротынцева как раз вернулась со встречи с каким-то местным предпринимателем. Ищет партнеров для новой идеи – сети магазинов у дома «Провинция. Родные продукты». По задумке, «Провинция» объединит преимущественно зауральских производителей. Даст им возможность предложить курганцам весь свой ассортимент без посредничества крупного ритейла. Поможет контролировать свежесть продуктов, их транспортировку и хранение. Одним словом, откроет выход на прямой диалог с покупателями.
- Ты, - просит Елена Владимировна, - так и напиши: Воротынцева ищет единомышленников!
Потом на минуту умолкает.
- Золотое время для малого бизнеса было с 2000 по 2008-й. Самый расцвет! А сейчас что? Кредиты, кредиты. Конкуренция дикая, торговые сети поджимают. Думаешь, я такая особенная, что за качество держусь? Мне просто повезло. Заняла вовремя маленькую нишу на рынке. Тем и живем. А так-то любой предприниматель хочет делать то, чем будет гордиться. Просто иногда встает выбор: или вовсе исчезнуть, или взять сырье подешевле, лишь бы выжить.
- Да ладно, - смеюсь, - ездите-то вы на кайене!
- Это мне награда за то, что смогла вытянуть сложнейшую ситуацию с фабрикой в 2009-м. Мне нужно было где-то чувствовать себя в безопасности, и я выбрала самую безопасную машину. Ей уже десять лет. Она принадлежит бизнесу, как и все, что у меня есть.
- И зачем тогда вам все это надо?
Воротынцева отворачивается и смотрит вперед сквозь лобовое стекло.
- Ты у нас в дегустационной была?
- Была.
- Пельмени ела?
- Ела.
- Ну согласись, - она расплывается в улыбке, - вкусно же! ///
Текст: Елена Пылаева
Фото: Евгений Кузьмин
Фото: Евгений Кузьмин
Follow UNO on Facebook
